— Поскольку официально вы не послы, на борт золотой барки вас не пустят. Ну ничего, с балкона вам и так все будет хорошо видно.

Он вдруг еле заметно подмигнул Вальтеру, словно намекая на что-то, известное только им двоим.

— Вам будет что рассказать вашему герцогу. Его, конечно, особенно интересует, каким образом мы обеспечиваем безопасность Амаро, не тратя средства ни на армию, ни на алхимию. Дело все в том, что есть еще один ресурс…

Даниэль его намека не понял. Но лицо Вальтера утратило прежнее безразличие — теперь на нем было написано откровенное любопытство.

— А почему вот тут вместо Змееборца звезда? — не удержался Даниэль, когда они уже покидали кабинет. — Я никогда прежде не видел такой символики…

Моретта остановился, повернулся и с неожиданно глубоким почтением склонился перед диптихом.

— Сердце Моря, — произнес он, прижимая руки ко лбу.

* * *

Даниэль и Вальтер стояли на мраморном балконе дворца Моретты. Дворец находился на лучшей набережной Амаро, окаймлявшей лагуну. Черные воды медлительной Мауры тут совершенно прекращали течение, и вода в лагуне казалась застывшей, как стекло. Вдалеке маячила кромка намывной дамбы. За ней синела узкая полоса моря. Заходящее солнце бросало на черную воду багровые отблески и вспыхивало на золоченых куполах соборов.

Все пространство лагуны было усеяно красочными лодками всевозможных форм и размеров. Множество людей толпилось на набережных, заполняло балконы и крыши. Над разодетой толпой стоял монотонный гул множества голосов. Время от времени его перекрывали пронзительные крики чаек. Со стороны моря тянуло гниющими водорослями.

— Если Амаро находится под покровительством Змееборца, как, к примеру, Сантория, это уже предполагает, что город защищен от зла, — говорил Даниэль, глядя, как на широких ступенях герцогского дворца, сходящих к воде, выстраиваются все новые ряды певчих в белом, красном и золотом. — В защите от Змея Бездны и его порождений — сама суть культа Змееборца… Не делайте такое скучающее лицо, Вальтер! Я предвижу ваши аргументы. «Помогла ли защита свыше сожженным городам?» А вы вспомните Фиоре! Признаться, после знакомства с Лукой мой скептицизм относительно религии сильно поубавился. Сам он, конечно, безумец, но в его случае мы настолько явно видим вмешательство сил, сути которых мы понять не можем…

— Готовитесь увидеть чудо, коллега? — ухмыльнулся Вальтер.

— А на что, по-вашему, намекал Моретта? Не на помощь свыше? И разве сейчас мы видим не приготовления к религиозному обряду?

— Да вы, похоже, готовы уверовать! Стыдитесь! Вы же ученый!

— Вот именно как настоящий ученый я и подхожу к религии непредвзято. И если вижу чудо, то скорее начну изучать его, чем отвернусь, поскольку оно не вписывается в мои убеждения…

— А вы заметили, что в городе уничтожены все изображения Змееборца?

— Уничтожены?

— Снесены, убраны, разрушены…

Даниэль озадаченно нахмурился.

— Да, я заметил, что их стало меньше…

— Их вообще нет.

Вальтер окинул взглядом пространство лагуны.

— Вы, мэтр, должно быть, считаете, что перед нами вторая Сантория, — произнес он серьезно. — Там, говорят, настолько рассчитывали на защиту свыше, что даже не стали заводить войско — дескать, если что, Змееборец сойдет с небес и поразит Змея Бездны собственноручно… Погодите, доберемся до Сантории и посмотрим, помогло ли городу его заступничество. И почему из-за Альмы третий месяц нет ни вестей, ни приезжих, а посланные туда не возвращаются… Кстати, я видел, вас тоже заинтересовало это «сердце Амаро»?

— Крайне заинтересовало! — оживился Даниэль. — Совершенно новый символ! Что он означает и почему заменил собой образ Змееборца на иконе?

— Думаю, это мы узнаем в самом ближайшем будущем… Тс-с! Начинается!

Заходящее солнце коснулось края горизонта. В тот же миг над лагуной воцарилась мертвая тишина. Приглушенный ропот толпы затих. Кажется, умолкли даже крики чаек. И над неподвижной, как стекло, водой, постепенно нарастая, раздалось хоровое пение.

От слаженных хрустальных голосов у Даниэля захватило дух. Хор пел торжественную, строгую и возвышенную литанию, всем сердцем взывая…

К кому?

— Никогда не слыхал такой молитвы, — раздался рядом голос Вальтера.

— Я слыхал. Это торжественное моление Змееборцу…

Но вместо его имени они подставили…

— «Из моря явился Амаро, в море он уйдет, — речитативом пел бело-золотой хор. — Морем он вскормлен, морем защищен. Море — господин наш, море — наш отец, море — наша надежда. Оборони нас, море, от Змея Бездны и Змея Небес, от огня пожирающего…»

— Еретики! — возмущенно заявил Даниэль, забыв о том, что он беспристрастный ученый.

— Что еще за Змей Небес? — удивился Вальтер.

Вдруг бесчисленные лодки хлынули к берегам. Лагуна очистилась почти мгновенно. На ее середину торжественно выплыла большая низкая разукрашенная барка, вся в цветах. Тонкие золоченые весла мерно поднимались и опускались, напоминая лапки насекомого. Мачты, увитые синими, красными, золотыми лентами, венчали стяги с изображением Святой Невесты и золотой звезды. На корме под навесом толпились светские и духовные иерархи. От сияющей группы отделилась светловолосая девушка в строгом черном платье. В руке у нее что-то поблескивало.

Хор умолк, и в тишине девушка начала что-то говорить звонким, срывающимся голоском.

— …благословение вод, владыка приливов, хранитель сердца, защитник жизни! Я — Святая Невеста, твоя возлюбленная!

У Даниэля отпала челюсть.

— Отрекаюсь от ложных героев и путей, ведущих во тьму! Да обручится Святая Невеста с морем так, как мужчина обручается с женщиной, дабы быть ее господином! И нет мне другого возлюбленного, кроме тебя, великий Баугхот!

К алхимику вернулся голос:

— Что она несет?! Что за чудовищная ересь? Какое имя она назвала?

— Погодите, мэтр, — еле слышно прошептал Вальтер. — Самое интересное впереди…

— Обручаюсь с тобой, великий Баугхот, в знак твоего истинного и вечного господства! — прозвенело с барки.

Девушка размахнулась и швырнула в море то, что держала в руке, — золотое кольцо. Громко булькнув, кольцо исчезло в воде. По гладкой воде пошли круги… Все сильнее и сильнее!

Тишина сменилась нарастающим ропотом. Круги превратились в зыбь. Барку качнуло. Снова вступил хор. Сперва тихо, потом все громче, он запел древнюю песнь очищения:

Море, вечный мой господин,

Омой меня, и я стану чист,

Чистыми станут тело мое и дух,

Вина моя исчезнет, как грязь,

Я снова обрету радость и веселье,