Рэн встретил его, неподвижно сидя в кресле.

— Судя по позднему часу, вы принесли очень важные новости, не так ли?

— Добрый вечер, милорд. Я действительно принес кое-какие новости, которые получил всего час назад.

— Рассказывайте.

Уиллоус удовлетворенно склонил голову:

— Я не сомневался, что вы непременно захотите узнать самые свежие факты.

— Да, да! Выкладывайте!

По тону Рэна чувствовалось, что тот сгорает от нетерпения.

— Дело в том, милорд, что ваша супруга продолжает оставаться в Бате, — таинственным голосом начал Уиллоус, вытащив из кармана жилета очки и нацепив их на нос.

— Знаю! Вы могли бы сообщить что-нибудь поинтереснее, если рассчитываете на мою благодарность.

— Сейчас все скажу. Только не надо волноваться. Ведь для меня самой большой наградой является ваше доверие, милорд. Так вот. Мой агент Фуабле, которому можно всецело доверять, сообщил мне кое-какие небезынтересные сведения о вашей супруге. Вот донесение.

— Донесение? — Брови Рандольфа сурово сдвинулись. То, что сведения о поведении супруги оказались где-то записанными, ему очень не понравилось.

— Да не беспокойтесь же, милорд! — улыбнулся сыщик. — Все в иносказательной форме. У меня солидный опыт в подобных делах. Фуабле ознакомлен с шифром, которым я пользуюсь, и написал свое донесение так, что никто, кроме нас двоих, ничего не поймет. Итак, прошу вас послушать, что он пишет: «Графиня пригласила к себе в дом молодую женщину неизвестного происхождения, которая часто сопровождает ее во время выездов».

— Моя жена выезжает? Куда же? Уиллоус пожал плечами:

— Ничего особенного, милорд. Она ездит в галерею минеральных вод, принимает приглашения па всякого рода светские завтраки и обеды. Присутствует па богослужениях в местном аббатстве.

— И это все? — с облегчением вздохнул Рэндольф.

— В последнее время произошло еще кое-что. — И Уиллоус принялся читать дальше донесение Фуабле: — «В четверг вечером 27 октября года… от сотворения мира… «

— Дальше!

— Сию минуту, милорд. Где это? Сейчас найду… Ах, вот! «29 октября графиню видели за карточным столом в особняке сэра Эйвсри. В полночь она уехали домой в сопровождении некоего знатного джентльмена, который у подъезда поднял графиню па руки и внес в дом».

Рэн, забыв о сдержанности, вскочил с кресла:

— Что он сделал?!

Уиллоус снова заглянул в бумажку, а потом посмотрел на лорда:

— Он здесь пишет, что тот джентльмен…

— Дайте мне! Я хочу сам прочитать!

Рэн выхватил донесение из рук сыщика и принялся внимательно читать.

«Джентльмен весьма аристократической внешности, — прочитал Рэп. — Без парика. Волосы соломенного цвета.. , «

Лицо Рэндольфа исказилось от бешенства. Он скомкал бумагу и прошептал:

— Дарлингтон!..

— Здесь не указано имя, милорд, — возразил Уиллоус. — Но Фуабле продолжает наблюдать за графиней. Я дам ему задание срочно выяснить все о том джентльмене и тут же сообщить нам.

— Это уже лишнее. Вы свободны…

— Но, милорд, существуют услуги, за которые такому бедному человеку, как я, полагалось бы…

Уиллоус замолчал на полуслове, увидев поистине страшное выражение, появившееся на лице лорда Рэндольфа…

Выпроводив сыщика, Рэндольф еще долго стоял в холле, беззвучно шевеля губами:

— Дарлингтон!.. Дарлингтон!..

Рэн глубоко вздохнул и со стоном вытер ладонью вспотевший лоб. Так или иначе, но произошло именно то, чего он никак не ожидал: Шарлотта сбежала с другим мужчиной! И не просто с другим, а с Дарлингтоном!

Как Шарлотта могла решиться на такое?

Нет, он должен разделаться и с ней, и с ним! Убить обоих!..

Бат, 5 ноября 1740 года

Частный салон поражал разнообразием красок от дамских вечерних платьев, мужских камзолов, кружев, драгоценностей, тщательно пригнанных мужских париков и разноцветных женских шляпок, приколотых к уложенным самыми знаменитыми парикмахерами густым женским локонам, как естественным, так и искусственным.

Кругом звучал громкий смех и царило всеобщее веселье. Иногда раздавались радостное восклицание удачливого игрока или жалобный стон неудачника. Все это происходило на музыкальном фоне, создаваемом камерным оркестром, и, казалось, вписывалось в тональность исполняемых произведений. Но несмотря на красоту и блеск с претензией на культуру, все здесь было подчинено неудержимому, дьявольскому азарту картежной игры.

Внимание как мужчин, так и женщин было приковано к рукам банкометов, веером раскидывающих карты по зеленому сукну столов, в беспорядке расставленных по залу. — Итак, что вы скажете, миледи?

Сабрина посмотрела в циничное, довольное лицо виконта Дарлингтона, приведшего ее в это заведение, и уже в который раз поразилась своей безрассудной смелости. Одно дело играть в кругу друзей леди Шарлотты и совсем другое — в этом салоне. Кстати, сюда ее ни за что бы не пустили, если бы знали, что она не является чьей-то женой или любовницей.

— Я полагаю, милорд, — бросила она через плечо, — что нам неплохо было бы найти место за карточным столом и приступить к осуществлению своего плана.

— Не слишком ли вы спешите, дорогая? — усмехнулся Дарлингтон. — Я бы на вашем месте сначала понаблюдал за игрой других. — Он слегка сжала локоть Сабрины. — Здесь нет простаков. Все светские условности остаются за порогом. Должен вас предупредить: будьте осторожны! Самое доброе и невинное на первый взгляд лицо здешнего завсегдатая может принадлежать человеку с сердцем кровожадного хищника.

Сабрина осмотрелась.

— Если вы хотите напугать меня и заставить уйти, то глубоко ошибаетесь. Этого не произойдет!

Блеснувший в глазах виконта хищный огонек напомнил Сабрине, что все это для него лишь игра, которую Дарлингтон может прервать в любой момент, независимо от того, везет ему или нет. К тому же Джек играл только на золото. А ставкой Сабрины была жизнь ее брата. Причем в случае выигрыша ей грозила потеря девственности. Ибо Дарлингтон непременно попытается овладеть ею в качестве платы за оказанную услугу.

Сабрина почувствовала на спине ладонь виконта, подталкивающего ее к ближайшему столу.

— Вы должны выбрать для себя псевдоним, после чего мы можем начать, — шепнул Джек ей на ухо.

— Псевдоним?

— Принятое здесь сословное равноправие требует некоторой таинственности. Поэтому многие сегодня ночью будут играть под псевдонимами.

— Какой же псевдоним у вас?

— На этот счет я не очень беспокоюсь. Моя репутация говорит сама за себя. А вы, если пожелаете, можете от меня дистанцироваться.