Андрей с завистью хмыкнул. Командир очень хорошо чувствовал пространство и умел незаметно в нем перемещаться. Можно себе представить его мастерство в воде! Ломашевский то стоял совсем близко от объектов, то терялся за спинами других покупателей. Потом он почему-то отошел в сторону и с увлечением стал осматривать старенький «Мустанг». Андрей попытался найти глазами собеседника Пересто, но не нашел его. А потом он обнаружил, что и Ломашевский пропал. Здравый смысл подсказывал, что волноваться, а тем более паниковать не стоит.

– Будем брать, – вдруг раздался сбоку голос командира.

Ломашевский появился совершенно с другой стороны и теперь торопливо садился в машину с озабоченным лицом.

– Вон он! В такси садится. Его зовут Луис.

Андрей нашел глазами человека в зеленой куртке, который совсем недавно беседовал с Пересто. Видимо, между ними произошел очень важный разговор, раз командир так завелся. Расспрашивать Андрей не стал, полагая, что все будет объяснено позже.

– Значит, так, – выруливая на проезжую часть и пристраиваясь за такси, начал Ломашевский. – Говорили они тихо и в основном только им известными терминами. Суть, впрочем, понятна и так. Этот Луис отправляется в Парагвай по нашу душу. Видимо, судно здесь они решили оставить в покое, а может, испугались большого количества жертв, которые понесли. Что там этому Луису велено подготовить, я не понял. Но думаю, что диверсию, террористический акт, возможно, убийство. В любом случае эта акция будет нацелена на то, чтобы испугать сотрудников русской компании, заставить их отказаться работать в Парагвае. Возможно, это будет шантаж «Газпрома» с целью уступки части месторождений, возможно, идет более масштабная война, о начале которой руководство «Газпрома» извещено противной стороной. Мы этого пока не знаем.

– Языки нужны, информация нужна, – глубокомысленно заметил Андрей. – Пока что мы видим перед собой каких-то уголовных элементов, бандитов, сутенеров. А кто стоит за ними? Надо брать и допрашивать, выходить на заказчиков этого бедлама, на теневых дирижеров.

– Надо, – согласился Ломашевский и почему-то не съязвил. – Вот с этого и начнем. Тем более что он всего лишь курьер, но курьер информированный. И тем более что Пересто передавал не свой приказ, а ссылался на кого-то поважнее. Думаю, что приказ все равно продублируют другими способами. Поэтому пропажа курьера не должна повлиять на развитие событий.

Андрей посмотрел сбоку на холодный сосредоточенный профиль командира. Сейчас он открыто намекал на то, что курьера придется потом убить. Если надо, то придется, хотя Андрея от таких поступков коробило. Единственным способом справиться с собой, примирить сознание нормального человека с пониманием необходимости, был способ сравнения. Сравнения степени зла, которое несла жертва, и степени добра, которое понесет ущерб от этого зла. Сколько неповинных людей удастся спасти этим убийством, сколько трагедий предотвратить. Ты солдат и обязан это делать, потому что это тоже война. Скрытая, тайная, но все равно война. И ты должен исходить из ее требований, не оценивая все критериями мирной жизни. У него своя работа, у тебя своя. Он воюет за свои идеалы, ты – за свои. И этим все сказано.

– Этот Луис, – продолжил Ломашевский, – доложил о последней неудаче с «Архангельском». Ребята там без нас хорошо справились. И твой друг тоже. Пока мы тут гуляли по суше, они выдержали одну подводную атаку и предотвратили попытку минирования.

– Ну, кое-что мы умеем, – скромно ответил Андрей. – Боевые ордена нам дают не за показательные выступления на 9 Мая.

Такси несколько минут виляло по городу, потом направилось на юго-запад. Андрей сидел на заднем сиденье с Аугусто и занимался тем, что пытался успокоить парагвайца. Уж больно заметно было на его лице, что он ожидает смерти, потому что свою работу выполнил и русским больше не нужен. Андрей расспрашивал Аугусто о жизни его большой семьи, рассказывал, как тот теперь заживет спокойно и счастливо, потому что бандитов больше не будет. И на работу к русским газовикам они его тоже устроят.

Правда, Андрей не забывал следить за машиной, которую они преследовали. Ломашевский сосредоточенно крутил руль, заставляя Андрея удивляться тому, как легко он ориентируется. Потом такси свернуло к заброшенному кварталу, видимо, предназначенному для сноса. Ломашевский ругнулся и прибавил газу. Но они все равно опоздали, потому что такси остановилось, и смуглый человек в зеленой куртке вышел из него. Еще несколько секунд, и он скрылся за углом одного из домов.

Остановив свой старенький «Плимут», Ломашевский кивнул пассажирам выходить и сам вылез на растрескавшийся асфальт. Жизнь шумела, гудела, ревела моторами где-то в квартале отсюда, а здесь не раздавалось даже голосов или шороха осыпающейся штукатурки. Воздух на улице как будто остановился, стал вязким и непроходимым для звуков. Или все звуки пожирали пустые дома с широко разинутыми дырами вместо дверных проемов и черными пустыми глазницами окон.

– Давай, Андрей, – приказал командир, с неудовольствием посмотрев на наручные часы, – найди его и сообщи по коммуникатору. Живым найди! Помни, что это наш единственный информатор. Мы с Аугусто пойдем улицей и будем тебе подсказывать, если что-то услышим.

Андрей кивнул и бросился за угол. Не очень удобно было преследовать человека в костюме и туфлях, но делать нечего. Этот Луис, если он не побежал, а пошел обычным шагом, уже оторвался метров на тридцать-шестьдесят. А если он здесь вышел не зря, если он заметил «хвост», то его единственная сейчас цель – скрыться. И значит, он удирает только ему известными путями сломя голову. Даже если и так, то это тоже хорошо, потому что когда удирают «сломя голову», то обычно при этом очень шумят.

Андрей выскочил за угол и быстро осмотрел улицу до конца видимого участка. Никого! Сделав еще несколько шагов до первого же подъезда, Андрей остановился, закрыл глаза и с шумом выдохнул. Через несколько секунд он достиг состояния полного внимания, как подводная лодка с выключенными двигателями на грунте. Он настроился на такое восприятие внешнего мира, что, казалось, мог услышать шуршание лапок крысы в противоположном конце здания на четвертом этаже.

Не все постигли эту науку, хотя учили этому всех. Андрей постиг. Наверное, у него был талант к таким вещам. Он умел максимально активизировать свои органы чувств, умел этим пользоваться. Например, никто лучше его не умел стрелять на слух. А он, настроившись и закрыв глаза, с десяти метров попадал в консервную банку, которая катилась по полу. С двадцати попадал в баскетбольный мяч, который отскочил от стены.

Услышал или почувствовал? Да, на той стороне дома, с другого фасада… кусок штукатурки упал с балкона. Почему именно штукатурки, почему не с подоконника, а с балкона? А черт ее знает, просто подсознание почему-то так подсказало, такие возникли ассоциации. И скорее всего сейчас этот человек перелезал там с одного балкона на другой. И значит, он сейчас окажется в квартире другого подъезда. Следующего.

Стараясь наступать мягко, Андрей бросился бежать ко второму подъезду. Где его ловить, этого Луиса? С четвертого этажа он прыгать не будет, он даже со второго не будет, потому что его могут услышать преследователи. Он постарается тихо спуститься на первый этаж и вылезти в окно на другую улицу. И он сейчас в одной из квартир по правую сторону от лестничной клетки.