костюм плюс процент рентабельности. И все это письменно, пожалуйста, чтобы я мог проверить по цене материалов в других местах. Вот как-то так.

Хайкин изумленно смотрел на меня, похоже впервые за время нашего разговора, чувство юмора, ему изменило и он выглядел несколько растерянным. Я же ответил ему взглядом кротким, но твердым, зря что ли Гашека читал. Наконец он пробормотал:

— Но так никто не делает.

— Пусть не делают, это их право, а мы сделаем. — И, выдержав приличную паузу, я сказал. — Но я готов к конструктивному диалогу в вопросах цены. Короче, любезный Абрам Семенович урежьте осетра раза в полтора, сделайте мне скидку как постоянному и оптовому клиенту и мы договоримся без калькуляции.

После этих слов до Хайкина стало доходить, что привычной торговли не будет, и малолетний сопляк не только не хочет по— настоящему торговаться, но еще и относится к этому увлекательному занятию как к ненужной трате времени. И, похоже, насчет цен вполне осведомлен. Осознав это, Абрам Семенович ухмыльнулся и задал неожиданный вопрос:

— Скажите Алексей, случайно ваша мама не еврейка?

— И мама, и бабушка, и даже прабабушка — русские, но корни у них кержацкие и к евреям отношение не имеющие. Или вы полагаете, что будь я евреем, нам было бы проще договориться?

— Не думаю, чтобы было бы проще. Но суть в другом. Вы, несмотря на ваш совершенно юный вид, производите впечатление взрослого и искушенного в торговых делах человека. Странно это.

— Помилуйте, что же здесь странного? Вот если бы я сразу согласился и переплатил бы вам как минимум раза в полтора, вот тогда было бы странно. А так вполне нормально и ожидаемо. Просто торговаться я не люблю, потому и пришлось вас попугать калькуляцией. А теперь назовите нормальную цену.

— Гм…. Пожалуй с такой хваткой вы действительно станете «владельцем заводов и пароходов».

— Даже не сомневайтесь. Но мы опять отклонились от темы. Озвучьте, наконец, сумму.

— Экий вы торопыга, молодой человек. Ну что ж…. — И кутюрье наконец родил сумму моих трат.

— Ну, вот совсем другое дело, хотя на мой взгляд, и это цифра несколько завышена, но будем считать, что все в пределах статистической погрешности. Надеюсь и обучение работе на швейной машинке отражено в названной сумме.

— Разумеется, молодой человек. Уж не подумали ли вы, что я буду работать бесплатно?

— И в мыслях не держал. Как сказал один умный человек: «Денежные отношения — самые чистые отношения. В них нет ни ненависти, ни любви, одна арифметика».

— Ну, с этим утверждением можно поспорить, но я не буду. Когда мы с вами произведем расчет.

— Дня через три мы к вам подойдем, тогда и расчитаемся. Надеюсь, что к этому времени у вас все будет готово?

— Постараюсь за три дня всё дошить. Так что через три дня жду вас с деньгами.

Глава 13

Попрощавшись с портным, отправились к сапожнику. Там тоже все шло к концу, берцы были почти готовы и уже сейчас выгодно отличались от нашей с Архипкой самодельщины. Подумав немного я заказал парням по тем же размерам, что и берцы, обычные сапоги, а себе туфли. Выдал под это дело аванс. Удостоверившись, что все идет по плану, пошли с Тором в свое временное пристанище, где нас ждал сюрприз в лице городового Игната Горлова, которого дядька Никифор, угостив самогонкой, поил чаем.

Завидев нас, Горлов разгладил усы и поздоровался. Я со всей любезностью ответил:

— Здравствуйте Игнат Степанович. Позвольте спросить, что привело вас в наши «палестины»? Долг службы полагаю.

— Да вот мимо проходил и решил заглянуть: узнать как вы тут устроились, ну и поговорить с вами господин Забродин.

— Поговорить со мной! — Непритворно удивился я. — И о чем же вы хотите поговорить? Неужели что-то случилось с Дарьей Александровной?

— С госпожой Зотовой все в порядке. А вот о её родственнике хотелось бы узнать по подробней. Его случайно не Сивый зовут?

Вот это номер! Дермидонт то наш оказывается, ко всем прочим талантам, и в полицию постукивает или по старой дружбе только городовому Горлову?

— Сивый? — Еще больше удивился я. — Гурьев Артемий Николаевич его зовут. Племянник тюменского исправника, но он человек молодой. Видимо по поручению дядюшки интересовался Дарьей Александровной. Я его дядюшку не знаю, но вряд ли его фамилия Сивый. Он наверняка человек солидный и благонамеренный, а «Сивый» это кличка какая-то.

Вовремя я вспомнил про этого Артемия, что мной и знахаркой интересовался. Всяко лучше назвать реального человека, чем придумывать несуществующего. Поговорить с этим Артемием Горлов вряд ли сможет, а вот справки навести ему вполне по силам. После моих слов о тюменском исправнике, городовой несколько сник, но окончательно не сдался.

— И где же, позвольте спросить, вы с этим Гурьевым виделись?

— В Сосновке, где ж ещё. Приезжал Артемий к нам в село по каким-то своим делам. Там я с ним и познакомился, можно сказать сдружился. Уж очень интересный человек, Артемий Николаевич. Умен, образован, рассуждает обо всем здраво, книгу вон писать собрался. А вы про какого-то «Сивого» говорите. Я никакого «Сивого» не знаю.

— Гхм…. Видимо я чего-то попутал. — Обескуражено пробормотал Игнат.

— Бывает. — Философски заметил я. — Кстати, господин Хренов, Дермидонт кажется, его зовут, Дарье Александровне больше не докучает? А то если она мне на него пожалуется, то даже не знаю что с ним и делать. Придется тогда господина пристава побеспокоить.

— Не придется. Уехал Дермидонт, сбёг.

— Вот даже как! От чего же он убежал? — Полюбопытствовал я.

— Испугался! Говорит, что черти его выпотрошить хотели.

— Ктоо! Чертии! А они зеленые? — Вылупил я глаза, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Мельком глянул на греющего уши Тора, которому даже пришлось отвернуться, чтобы смехом не выдать себя.

— Кто зеленый? — Спросил сбитый с толку городовой.

— Как кто? Черти, конечно. Если черти зеленые, то значит у него «Белая горячка». Это болезнь такая, от водки приключается.

— Нет. Говорит, что черти черные были. — Обалдело произнес Горлов. Чем окончательно добил Тора. Тот покраснел, закашлялся и выскочил из комнаты наружу. Игнат проводил его взглядом и повернулся ко мне, чтобы о чем-то спросить. Но я опередил его сказав:

— Ну, если черти черные, то даже не знаю что и сказать. Думаю, что черные черти, гораздо хуже, чем зеленые, злее намного. Вон даже выпотрошить беднягу хотели. Зеленые черти тоже не подарок, но они как-то подобрее будут. В любом случае — допился Дермидонт до белой горячки. Вам надо было его к доктору свести. Пусть бы тот его полечил, а