На улице несильно прогрохотало. Таня сначала не поняла, что это за звук, а потом вспомнила, что вечером обещали грозу.

Вскоре пошел сильный дождь, барабанил по карнизу, потоками лился по стеклу.

— Я мог бы не прийти к тебе сегодня, — с тоской сказал Степан потом, через некоторое время.

Она понимала, что он имел в виду. Что они могли не заметить, как сильно что-то их связало, и продолжали бы жить как добрые соседи. И это было бы ужасно.

— Ты бы пришел, — шепотом успокоила его Таня.

Дождь продолжал барабанить за окном. Желтели размытые пятна горящих окон в доме напротив.

Он бы обязательно к ней пришел. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через неделю.

Любовь сильнее человека. Она сильнее всего на свете.

Убийца старался не поддаваться панике, и у него получалось. Он отвлекал себя посторонними делами и мыслями, но при этом был целиком сосредоточен на своем главном деле.

Одну ошибку он все-таки совершил, и если полицейские станут слишком дотошно относиться к своим обязанностям, они на него выйдут. Но этого он не допустит. Ему необходимо работать на опережение, работать спокойно, быстро и хладнокровно.

На полях договора синей шариковой ручкой были записаны два номера телефона, городской и мобильный. Написаны цифры были аккуратно и красиво, явно женщиной, и, судя по всему, принадлежали номера хозяйке квартиры.

Звонить Влада решила на мобильный. Вообще-то, разговора Влада не то чтобы побаивалась, но и не была уверена, что хозяйка квартиры сразу распахнет перед ней двери. Оказалось все гораздо проще, тетка поняла ситуацию с полуслова.

— Я хочу попасть в квартиру, — твердо сказала Влада. — Я хочу попасть туда сейчас.

Она имела на это полное право, и хозяйка это понимала.

— Так… у меня ключей нет, — замялась женщина.

— Вызовите слесаря, — равнодушно посоветовала Влада. — Я хочу попасть туда как можно скорее!

Конечно, ключи у тетки нашлись. Когда через два часа Влада, как и договорились, приехала по указанному в договоре адресу, хозяйка ждала Владу у двери квартиры и вертела в руках связку ключей.

Хозяйка смотрела на Владу с жадным любопытством. То есть любопытство она пыталась скрыть, но получалось плохо. Владе было наплевать, пусть смотрит.

Хозяйка выглядела типичной пенсионеркой, одетой вроде бы и не совсем бедно, но вместе с тем как будто попала сюда из кино про социалистическую действительность.

— Знаете что, — решила Влада, когда хозяйка отперла дверь. — Я заплачу вам за апрель.

Не глядя на пенсионерку, полезла в сумку, достала из кошелька пятитысячные купюры. Хорошо, что догадалась по дороге снять наличные.

Сунула деньги тетке в руки и захлопнула дверь перед ее носом.

В тесной прихожей было темно. Влада постояла, отчего-то не решаясь пройти дальше, глубоко вдохнула, словно собиралась нырять в холодную воду. Нашарила выключатель, зажгла свет.

Квартирка оказалось убогой, однокомнатной, крохотной. Не так уж сильно Егор любил свою пассию, мог бы что-нибудь получше снять.

Впрочем, в комнатах было чисто, и ремонт делали совсем недавно.

Стало жарко. Влада сняла пальто, бросила на спинку стула.

Постояла посередине комнаты и методично начала обыскивать квартиру, жалея, что не догадалась захватить резиновые перчатки.

Мужских вещей в квартире не нашлось совсем. Если не считать бритвы в ванной.

Женских вещей тоже было немного. Наверняка кое-что раньше у нее здесь было, не привозила же она с собой запасные колготки?

Влада брезгливо присела на краешек дивана, взяла в руки лежавший рядом планшет.

Странно, что девка не увезла планшет. Планшет был из дорогих.

Через несколько минут Влада поняла, почему планшет остался лежать на диване в съемной квартире. Теперь у Влады в руках было мощное оружие.

От волнения Влада встала, походила по комнате. Была у нее такая глупая привычка — ходить, когда волнуется.

Опять села на диван и опять взялась за планшет. Смотреть на голую девку было противно, но Влада смотрела.

Теперь понятно, почему любовница Егора не забрала планшет. И фоток жалко, и никому показать нельзя. Не дай бог, жених увидит.

Влада отложила гаджет и задумалась. По дороге сюда она мечтала, чтобы Неля застала ее здесь. А Влада просто выгнала бы ее из квартиры. Ну и кое-что при этом сказала бы.

Хорошо, что этого не случилась. Сцена вышла бы избитая и пошлая. Она поступит по-другому.

Влада надела пальто, заперла квартиру, спустилась к машине. Действовать хотелось немедленно, но она себя сдержала. Впопыхах можно допустить ошибку.

Посидела, положив руки на руль, подумала, переключилась на другое, постаралась представить себя на месте Степы. То, что Людка пыталась найти расписку Ильи, вполне правдоподобно. Непонятно только, зачем ей красть бутылку коньяка из квартиры Инны. Странно, что Степа не обратил внимания на такую нелогичность.

Общих знакомых у Влады и Людки было много. Егор по-своему людьми дорожил, с днями рождения и Новым годом поздравлял, понимал, что каждый человек когда-нибудь может пригодиться. В этом он походил на отца, как и во многом другом.

Влада поразмышляла и позвонила Наташе, жене именинника Стаса, с дня рождения которого началась вдовья жизнь Влады.

— Я как раз хотела тебе позвонить… — начала Наташка.

Как же, хотела! Хотела, так позвонила бы! Чужое горе всех отпугивает. Влада это понимает и прощает.

— Ты как?

— Ничего, — мужественно сказала Влада.

— Приходи к нам, — предложила Наташка. — Приходи, старайся не быть одна.

— Не стоит, — ответила Влада. — Я сейчас всем только настроение порчу.

— Глупости! — горячо возразила трубка. — Приезжай прямо сейчас. А хочешь, где-нибудь встретимся? И не беспокойся за мое настроение. Главное, чтобы тебе стало легче.

— Ну… — Влада задумалась, вспомнила неплохое тихое кафе в центре.

Наташка сразу согласилась. Теперь будет гордиться своим человеколюбием, помогла несчастной вдове.

К кафе Влада подъехала первой. Выбрала столик в углу, приятно расположилась на мягком диванчике, заказала стакан сока, медленно выпила.

Приятельница появилась минут через пятнадцать. На Владу посматривала с некоторым испугом, не иначе как боялась заразиться горем.

— Я стараюсь себя занять, — рассказывала Влада. — В фирму езжу. Правда, я мало что в этих делах понимаю…

Наташка с сочувствием кивала и про Илью заговорила первая: