Свидетельствуют об этой болезни, связанной с нарушением обмена веществ, анемичная, бледная кожа, покрытая преждевременными морщинами, а также замеченные мною у Колама сухие, грубые мозоли на пальцах. Поскольку ноги искривились и согнулись, искривился, разумеется, и позвоночник, что причиняло больному постоянные страдания. Лениво перебирая пальцами растрепавшиеся волосы, я припоминала описание болезни подробнее. Низкий лейкоцитоз обусловливает восприимчивость к инфекциям, а это весьма часто приводит к раннему артриту. Из-за недостаточной циркуляции крови и дегенерации соединительной ткани такие больные, как правило, бесплодны, часто страдают импотенцией.

Внезапно я замерла, вспомнив о Хэмише. «Мой сын», — с гордостью произнес Колам, представляя мне мальчика. Ммм, подумала я, возможно, он не импотент. А может, и да. К счастью для Летиции, многие мужчины клана Макензи разительно похожи один на другого.

Мои интересные размышления были прерваны стуком в дверь. Явился один из вездесущих мальчуганов и передал приглашение Колама. В холле состоится исполнение песен, и Макензи просит оказать ему честь моим присутствием, если мне угодно спуститься.

Мне было любопытно снова повидать Колама — в свете моих сегодняшних размышлений. Бросив быстрый взгляд в зеркало и слегка пригладив волосы, я закрыла за собой дверь комнаты и отправилась вслед за моим провожатым в путь по холодному и продуваемому сквозняками коридору.

Вечерний холл выглядел совсем иначе, нежели дневной: укрепленные по стенам горящие сосновые факелы придавали ему праздничный вид; время от времени горящая смола давала ярко-голубую вспышку пламени. Гигантский очаг с его вертелами и котлами утратил буйство, свойственное ему во время ужина, и горел мирно. Пламя лизало два больших полена, скорее даже бревна, ленивыми языками, а вертела были сдвинуты к дымовой трубе.

Столы и скамьи отодвинули, чтобы освободить место у очага; очевидно, здесь и должно было происходить действие, потому что даже резное кресло Колама установили чуть в стороне. Колам уже сидел в нем, на ногах у него был теплый плед, а возле кресла стоял небольшой столик с графином и бокалами на нем.

Заметив, что я замешкалась на пороге, Колам приветливым жестом пригласил меня подойти и занять место на ближайшей к нему скамье.

— Я рад, что вы спустились, мистрисс Клэр, — приятным голосом возвестил он. — Гуиллин будет рад новому слушателю своих песен, хотя все мы всегда слушаем его с удовольствием.

Я подумала, что вождь клана Макензи выглядит усталым: широкие плечи были опущены, и морщины на лице обозначились глубже.

Я пробормотала нечто маловразумительное и огляделась по сторонам. Люди уже начали сходиться, собирались небольшими кучками поболтать, рассаживались по скамейкам у стен.

— Простите? — Я повернулась и слегка наклонилась к Коламу, так как в шуме разговоров в холле не расслышала его слов.

Он протягивал мне графин, очень красивую вещь из бледно-зеленого хрусталя. Жидкость, заключенная в нем, сквозь стекло казалась густо-зеленой, но, налитая в бокал, приобрела восхитительный бледно-розовый цвет и обладала столь же восхитительным букетом. Вкус соответствовал виду, и я в блаженстве зажмурилась, удерживая напиток во рту и наслаждаясь его ароматом, прежде чем пропустить его в горло.

— Хорошо, не правда ли? — услышала я глубокий голос, в котором звучали веселые ноты.

Открыв глаза, я увидела, что Колам улыбается, глядя на меня с одобрением.

Я открыла рот, чтобы ответить, и обнаружила, что нежная тонкость вкуса была обманчива: вино оказалось настолько крепким, что я не сразу обрела дар речи.

— Чуд… чудесно, — справилась я наконец с задачей.

Колам кивнул:

— Да, совершенно верно. Это рейнвейн. Вам не случалось его пробовать?

Я покачала головой, а он наклонил графин над моим бокалом и вновь наполнил его сияющим розовым напитком. Он взял свой бокал за ножку и поворачивал его перед собой из стороны в сторону, так что огонь очага играл в вине темно-красными вспышками.

— Я вижу, вы знаете толк в вине, — сказал Колам и наклонил бокал, чтобы насладиться богатым виноградным ароматом. — Думаю, это естественно, ведь вы происходите из французской семьи. Или наполовину из французской, если говорить точнее, — поправил он себя, чуть заметно улыбнувшись. — В какой части Франции проживают ваши родственники?

Я помедлила, стараясь обдумать ответ, близкий к истине.

— Это старинное родство и не слишком близкое, — сказала я, — но те родственники, с кем я могу связаться сейчас, живут на севере, возле Компьена.

Внезапное осознание того, что мои родственники и в самом деле обитают возле Компьена, потрясло меня.

— Вот как? Но вы там ни разу не были?

Я поднесла к губам бокал и кивнула в ответ на его вопрос. Прикрыла глаза и глубоко вдохнула в себя запах вина.

— Нет, — заговорила я, не поднимая век. — И даже никогда не видела никого из моих родственников. — Подняв глаза, я увидела, что Колам пристально смотрит на меня. — Я ведь говорила вам об этом.

Он невозмутимо кивнул:

— Да, вы говорили.

Глаза у него были прекрасные, серого цвета, опушенные густыми черными ресницами. Очень привлекательный мужчина Колам Макензи — по крайней мере верхняя его половина. Я перевела взгляд на группу дам у камина, среди которых находилась и жена Колама Летиция; дамы были поглощены беседой с Дугалом Макензи. Тоже привлекательный мужчина, но уже весь целиком.

Я снова повернулась к Коламу, который бездумно созерцал какое-то украшение на стене.

— А еще я говорила вам, — вдруг проговорила я, выводя его из созерцательного транса, — еще я говорила, что хотела бы уехать во Францию как можно скорее.

— И это вы говорили, — подтвердил он любезным тоном и снова взялся за графин, вопросительно приподняв одну бровь.

Я протянула свой бокал, показав, что прошу налить немного, но Колам и на этот раз наполнил изящный сосуд до краев.

— Да, но как я говорил вам, мистрисс Бошан, — сказал он, глядя, как льется вино, — вам лучше задержаться здесь до того времени, когда появятся подходящие условия для вашей поездки. В конце концов, зачем торопиться? Сейчас еще только весна, а месяцы перед осенними штормами более благоприятны для переезда через Ла-Манш. — Он поднял графин и пронзительно посмотрел на меня. — Если бы вы сообщили мне имена ваших родственников во Франции, я мог бы заранее списаться с ними, и они могли бы подготовиться к вашему приезду, а?

Не поддаваясь угрозе, я тем не менее могла лишь пробормотать в ответ нечто неопределенное типа «да-хорошо-возможно-попозже» и, поспешно извинившись, сослалась на то, что мне необходимо до начала концерта кого-то повидать по делу. Гейм и сет остались за Коламом, но это еще не весь матч.

Предлог для моего бегства не был полностью фиктивным, и у меня ушло порядком времени, прежде чем, блуждая по темным комнатам замка, я нашла нужное мне место. Возвращаясь — все еще с бокалом в руке — я вышла к освещенному входу в холл, но тотчас обнаружила, что это нижний вход, дальний от того, возле которого сидит в своем кресле Колам. Учитывая обстоятельства, это меня вполне устроило, и я незаметно пробралась в длинную комнату, не без труда протолкалась к одной из скамеек у стены, обходя то одну, то другую группку людей.