Потом всё куда-то исчезло, будто размылось. Я увидела окно. Моя кровать стояла напротив прямоугольного окна. Серое небо казалось плыло прям над самой землей, протяни руки и ощутишь на кончиках пальцев мягкую вату грозовых туч.

Дышать стало намного проще. Ужасающих хрип практически отсутствовал, и грудная клетка теперь не казалась мне настолько тяжелой. Правда, голова еще гудела и в затылке ныло, но в целом, я чувствовала себя значительно лучше. Снова хотелось пить.

Я медленно повернула голову в бок и увидела Кирилла. Он сидел в кресле, обхватив голову руками и уперев локти в колени. Я хотела позвать его, но язык отказался меня слушаться. Горечь во рту заставила меня скривиться. Кирилл то ли услышал, что я уже не сплю, то ли просто почувствовал, медленно поднял голову. Взгляд бесконечно уставший и такой виноватый, тяжелый, словно меня могильной плитой к кровати придавили.

- Пить, - едва шевеля губами проговорила я.

Кирилл тут же поднялся, взял с тумбочки, что стояла у кровати стакан с водой. На этот раз никаких ложек уже не было. Несколько больших глотков значительно улучшили мое самочувствие.

- Что произошло? – я коснулся своего лба, нащупала пластырь.

- Ничего. Всё уже в норме, - сердито проговорил Кирилл и вернулся на свое место. – Как ты себя чувствуешь?

- Уже лучше. Где мы? Где те люди? Как ты меня спас?

- Мы у Олега на даче. Тех людей, - на секунду лицо Кирилла исказила лютая злость, - больше нет. Мои люди доложили, что ты попала в беду. Мы отследили тебя по маячку в твоем ноуте. Тренированная собака Коли помогла в лесу найти твой след.

- Кажется, я убила человека, - вспомнив об этом, я прикрыла глаза, борясь с подступившими слезами.

- Только ранила, а я его уничтожил, - стальным тоном заявил Кирилл. – Убил всех, никто не спасся.

- Мне так страшно было, - я закрыла лицо руками. – Они меня в лес пустили, потому что я отказалась им выдавать какую-либо информацию о тебе. Грозились изнасиловать, - я запнулась.

- Ублюдки, - прошипел сквозь зубы Кирилл и шарахнул кулаком по подлокотнику кресла.

- Мой отец задолжал им. Я встретилась в университете со своим бывшим парнем.

- Антоном, - закончил за меня Кирилл. – Его папаша и дядя в одной связке с местной мафией. Сопляка послали тебя забрать, чтобы всё прошло без лишнего шума, чтобы я раньше времени не узнал.

- Где он сейчас? – стерев слёзы с щек тихо спросила я.

- Антон? Не знаю. Куда-то со своим папашей уехал. Мы тоже сегодня ночью уедем, улетим.

- Что? – если бы я не была настолько слабой, то отреагировала на подобное заявление значительно экспрессивней.

- Сейчас для меня и уж тем более для тебя в городе оставаться опасно. Твой отец связался с людьми, с которыми я старался не встречаться. Я убил серьезного человека и так просто мне это с рук не сойдет.

- А как же университет? Как же Руслан?

- Хватит! – рявкнул Кирилл и резко встал. – О себе подумай, а не об остальных. С дружком твоим всё в норме. Ты должна о себе побеспокоиться. Хватит переживать обо всех, кроме себя! – Кирилл шумно вздохнул и прикрыл глаза, борясь со своим внутренним зверем. – Я, блять, себя разорвать хочу из-за того, что тебя не уберег, а ты… ты о других думаешь.

Я отвела взгляд к окну, пытаясь унять обиду, для которой сейчас совершенно нет места. В чем-то Кирилл совершенно прав. Пусть он свою правоту и высказал таким вот резким образом.

- Со мной всё хорошо. Могло бы значительно хуже.

- Ничего не хорошо, - Кирилл сжал руки в кулаки и измерял небольшую комнатку широкими шагами. Остановился. – Выкидыш у тебя случился, - совсем севшим голосом проговорил Кирилл, сверля непроницаемым взглядом стену перед собой. – Доктор сказал, что это нормально… когда на раннем сроке. Нормально блять, - его губы искривились в холодной безрадостной улыбке. – Сказал, что после такой неслабой эмоциональной и физической встряски было бы чудом, если бы… плод уцелел. Что же, - Кирилл глубоко вздохнул, протер ладонями глаза, - могу себя поздравить, я не состоялся ни по одному пункту: ни как мужчина, ни как человек, ни как вообще кто-либо.

- Кирилл, - я привстала, - иди ко мне.

Он послушно подошел, опустился на колени и спрятал свое лицо в моих руках. Я ожидала, что сейчас вот-вот вырвется его страшная сущность, тот зверь, с которым Кирилл часто боролся и которого я до недавнего времени боялась. Но вместо него появился мальчик. Обычный мальчик, чей папа ушел за сигаретами и больше никогда не вернулся. Мальчик с большими черными глазами и густыми темными волосами, которые так приятно приглаживать ладошкой, потому что они абсолютно непослушные. Мальчик в моих руках расплакался. Беззвучно, только широкие плечи затряслись. Я не видела его слёз, а он их мне и не покажет. Слишком гордый. Я же запретила себе плакать, усердно заталкивая боль на самое дно души, туда, где никто никогда ее не увидит.

Чуть позже Кирилл вынужденно оставил меня одну, чтобы уладить вопросы, касательно нашего неожиданного отлёта. Я осталась лежать в кровати. Натянув одеяло до подбородка, я тихонько наблюдала за тем, как крупные хлопья снега тихо спускаются на землю. Внутри образовалась странная тёмная пустота. В ней не оказалось места ни для слёз, ни для тяжелых мыслей, которыми я уже успела пересытиться. Просто большая беспросветная пустота.

Матери нет, отца тоже, даже ребенка… Как же я не почувствовала то, что под сердцем ношу ребенка? Вот этот единственный вопрос, обращенный к самой себе, я никак не могла выкинуть из головы. Не получалось его затолкать куда-нибудь максимально глубоко в подсознание, он упорно вырывался наружу. Я чувствовала себя ужасно виноватой и эта вина, будто кислота выжигала всё живое во мне изнутри.

Произошло столько всего страшного и жестокого, а я зацепилась только за то, что не смогла вовремя распознать свое положение. Боль утраты отсутствовала, сложно ощутить ее, когда ты вроде бы ничего и не находил, чтобы с сожалением потерять. Но я ощущала что-то другое в себе, помимо едкого чувства вины. Собственную никчёмность и глупость? Да, вероятней всего.

Прикрыв глаза, я натянула одеяло на голову, прячась в него, будто в кокон. Так уже однажды было, когда меня предал отец и я хотела только одного – к маме. Тогда Кирилл чудесным образом буквально выдрал меня из липкой вязкой тьмы, в которую я сама себя добровольно погрузила. Сейчас же… В этой тьме не только я, но и он, а, значит, помощи ждать не откуда.

Не знаю, сколько я вот так мумией пролежала в своем темном коконе. Кажется, я даже задремала. Мне стал очень жарко, а потом поток свежего воздуха ударил мне в лицо, заставляя проснуться. Склонившись надо мной, стоял Кирилл. Его взгляд был тверд, губы поджаты. Я даже на секунду позавидовала его умению так быстро, а главное, совсем не фальшиво переключаться с внутренних переживаний на дела насущные.

Я почему-то вдруг решила, что у нас должен был быть мальчик. Эта совершенно болезненная мысль, будто прострелила мне висок. Я почувствовала себя паршиво, а пустота во мне словно завибрировала. Я никогда не скажу Кириллу о своих догадках. А зачем? Зачем тревожить то, что уже нельзя исправить. Он смотрит на меня. Внимательно. Какими мы могли бы стать родителями? Я никогда не задумывалась над тем, что меня и Кирилла мог связать наш общий ребенок. Наверное, я просто еще эмоционально не созрела для таких серьезных фантазий и вопросов.