Литтл Хобарт Стрит заканчивалась таким глубоким и узким оврагом, что местные шутили – туда надо подводить свет. В нашем районе было много детей, и Морин, наконец, могла играть с настоящими сверстниками, а не с выдуманными друзьями. Обычно дети предпочитали играть у подножия горы, рядом со складом оружия Национальной гвардии. Мальчишки играли в американский футбол, а девочки сидели на кирпичной стене, расчесывали волосы, подводили блеском губы и делали вид, что очень возмущены, когда какой-нибудь резервист свистел им, давая понять, что они ему нравятся совсем не по-детски. На самом деле девочкам это льстило, но они не подавали виду. Одна из девочек по имени Синди Томсон очень упорно пыталась со мной подружиться, но потом выяснилось, что она всего лишь хотела завербовать меня в юношеское отделение Ку-клукс-клана. Меня не интересовали ни губная помада, ни белый колпак как аксессуар одежды, поэтому я предпочитала играть с мальчишками в футбол. Обычно они не брали девочек, но изменяли этому правилу, когда им не хватало игрока.

Люди побогаче не заходили в нашу слободку. Здесь жили несколько шахтерских семей, но большинство взрослых сидели без работы. У некоторых мам не было мужей, а у некоторых мужей от работы на шахте были больные легкие. У всех было достаточно собственных проблем, и основная часть обитателей района жила за счет государства.

Хотя наша семья была самой бедной на Литтл Хобарт Стрит, родители не подавали на пособие по безработице или какую-либо другую форму государственной помощи. Более того, мама с папой всегда отказывались от помощи благотворительных организаций. Когда учителя в школе давали нам мешки с собранной церковью одеждой, мама неизменно просила нас отнести их обратно. «Мы сами в состоянии решить свои проблемы, – говорила мама. – Мы не принимаем подачек».

Когда финансовая ситуация в семье становилась совсем плохой, мама напоминала нам, что на Литтл Хобарт Стрит живут дети, положение которых значительно хуже, чем наше. Она имела в виду двенадцать детей из семьи Грейди, которые росли без отца. По разным версиям получалось, что папа Грейди то ли умер от завала шахты, то ли сбежал с проституткой. Мама Грейди постоянно лежала в кровати, мучаясь от головной боли. Дети в этой семье росли словно сорняки в саду – без присмотра и ухода. Этих детей было сложно отличить одного от другого, потому что все они были одеты в одинаковые белые рваные майки и джинсы, а их головы были выбриты, чтобы они не нахватали блох. Однажды старший мальчик Грейди нашел дома, под маминой кроватью, старое папино ружье и решил пострелять. В качестве мишеней он выбрал нас с Брайаном. Помню, как мы убегали по лесу, а этот маленький идиот отчаянно палил в нас дробью.

Кроме них в нашем районе жила семья Холл, в которой было шесть умственно отсталых от рождения детей. Эти дети уже выросли, но из-за своей болезни продолжали жить с родителями. Я дружески относилась к одному из них – Кенни, ему было 42 года. Однажды сорванцы из нашего района сыграли с Кенни злую шутку – они убедили его, что я хочу пойти с ним на свидание. Они попросили его дать им доллар, раздеться до трусов, показать им свой член, после чего они организуют со мной свидание. Однажды в субботу Кенни появился у нас перед домом и начал плакать и кричать, что я не выполняю условия договора. Мне пришлось выйти к Кенни и объяснить, что над ним зло пошутили и, кроме этого, у меня есть правило – не ходить на свидания с мужчинами значительно старше моего собственного возраста.

Однако в самой тяжелой ситуации из всех обитателей Литтл Хобарт Стрит была семья Пастор. Мама Джинни Сю Пастор была проституткой. Ей было 33 года, и у нее было восемь дочерей и один сын. Имена всех детей в семье заканчивались на букву «Y». Глава семьи Кларенс Пастор подорвал здоровье работой на шахте. Он днями напролет сидел на покосившейся веранде своего дома, но никогда не улыбался и никому не махал рукой. Он сидел, словно прибитый к стулу. Все в городе говорили, что он импотент и ни один ребенок не является его собственным.

Его жена – Джинни Сю – в ожидании клиентов отнюдь не отдыхала на шезлонге в неглиже. Женщины из «Зеленого фонаря» в Бэттл Маунтин (к тому времени я уже поняла, чем они там занимались) целый день валялись на веранде, красили губы, курили сигареты и демонстрировали всему миру свои неотразимые прелести. Джинни Сю не выглядела как проститутка. У нее были крашеные светлые волосы, она рубила в саду дрова или возила на тачке уголь. Во время работы она надевала точно такой же фартук, какой надевали и все остальные домохозяйки. Джинни Сю выглядела как самая обычная мама.

Я удивлялась, как она успевает заниматься проституцией, когда ей надо ухаживать за такой оравой детей. Однажды ночью я увидела, что напротив их дома остановился автомобиль и несколько раз помигал фарами. Через минуту Джинн Сю сбежала с веранды и исчезла в автомобиле, который тут же уехал.

Старшую дочь в семье Пастор звали Кэти. Соседские ребятишки относились к ней, как к грязи, называли ее мать проституткой, а ее саму – вшивой. По правде говоря, у Кэти в волосах действительно было много вшей. Она очень хотела со мной подружиться. Помню, как однажды по пути из школы я упомянула, что мы раньше жили в Калифорнии. Кэти обрадовалась и сказала, что ее мама очень хочет переехать в Калифорнию, и попросила меня прийти к ним домой, чтобы рассказать ей о жизни на Восточном побережье.

Я согласилась. Я никогда не была внутри здания, в котором находился «Зеленый фонарь», и теперь мне предоставили возможность увидеть, как живет проститутка. Я хотела узнать многое. Например, просто ли зарабатывать проституцией? Хорошая это работа или не очень? Знали ли дети в семье и глава семьи о том, что их мама проститутка? И как они к этому факту относились? Я, конечно, не планировала задавать эти вопросы «в лоб», но думала, что во время беседы с Джинни Сю смогу получить на них ответы.

Вместе с Кэти мы прошли мимо сидящего на веранде Кларенса Пастора, который проигнорировал наше появление. Внутри дом был разделен на малюсенькие комнатушки. Жилище Пасторов было построено на склоне осыпающейся горы, в результате чего дом «поплыл» и потолки и полы в комнатах оказались под разным углом. На стенах их дома не было картин, но они были украшены аккуратно вырезанными из каталога магазина Sears картинками с изображениями респектабельно одетых женщин.

Вокруг меня собралась шумная толпа младших сестер Кэти. Они не были похожи друг на друга: одна была блондинкой, вторая рыжей, третья шатенкой. «Парень», как они называли младшего сына, ползал по полу гостиной, уплетая огромный соленый огурец. Джинни Сю сидела за столом. Рядом с ней стояло блюдо с огромной жареной курицей – деликатесом, который мы себе не могли позволить. Лицо ее было усталым, но улыбка искренней и открытой. «Приятно познакомиться, – сказала Джинни Сю. – В этом доме мы не часто видим гостей».

Она пригласила меня к столу. У нее была большая тяжелая грудь и белые волосы с черными корнями. «Помогите мне разделать птицу, а я сварганю вам роллы с куриным мясом, – сказала она Кэти, а потом повернулась ко мне: – Ты умеешь разделывать птицу?»

«Конечно», – ответила я и сглотнула слюну, потому что в тот день еще ничего не ела.