– Я тебе отомщу! – рычала я. – Я тебе страшно отомщу! Я пока не знаю, как именно, но обязательно отомщу!

Постепенно я успокоилась и, устроившись на веранде с кофе, принялась обдумывать такой план, по сравнению с которым «Страшная месть» Гоголя показалась бы милой детской сказкой.

Проснулся я от угрызений совести, а поскольку это чувство посещает меня не часто (не такой уж я грешник), то я сразу даже не понял, что именно не дает мне спать. Но тут я вспомнил вчерашний день, и мне стало так стыдно, что даже щеки заполыхали – какая же я скотина! Ну, зачем я так обошелся с Марусей? Меня ведь никто не просил ехать в Москву именно на нашем мини-вэне, мог бы и попросить у кого-нибудь машину на время! Да меня любой из наших дачников с радостью на своей отвез бы, чтобы я только эти приборы купил. Нет! Черт меня дернул ехать именно на нашей! И что из этого вышло? Когда Маруся отправилась вместе со мной в город, я вынужден был всю дорогу туда притворяться спящим, чтобы избежать выяснения отношений, а на обратной дороге дурить ей голову с той же целью. А она, дурочка моя, ничего не поняла, была такая радостно-оживленная! Наверное, решила, что все страшное позади и мы снова вместе, а я? Повернулся и пошел к Богданову! Представляю себе, как она расстроилась! Ну не подлец ли я после этого? Подлец! Чувствуя, что перегнул палку со своим воспитанием жены, я принялся размышлять, что делать дальше, но так ничего и не придумал, а потом махнул рукой – война план покажет!

Услышав, что все уже встали, я вышел из комнаты, принял душ и поплелся на кухню завтракать, а на душе было так погано, что хоть волком вой. Завтрак был уже готов, и Лариса принялась нас с Богдановым кормить, попутно сообщая последние новости, потому что уже успела сбегать в «Сайгон» за свежим хлебом и была в курсе событий. Оказывается, как я и предполагал, вчера у нас в поселке разыгралось такое сражение за приборы, что странно, как до смертоубийства не дошло. Нашего председателя чуть не порвали на сотню маленьких председателей, но он проявил твердость духа и разделил их по справедливости, то есть так, чтобы они покрывали всю территорию поселка. Как водится, на него все тут же смертельно обиделись, но отбить вожделенный прибор в личное пользование так и не смогли. Афонин же в общей сваре не участвовал, заявив:

– Пусть он только ко мне сунется! Я в него из ружья жахну!

Богданов уехал на работу, Лариса занялась хозяйством, а я бродил по их дому, не зная, куда себя девать. Судя по взглядам Лоры, она примеривалась, с какого боку ко мне подойти, чтобы попытаться склонить к примирению с Марусей, что в мои планы категорически не входило, потому что тогда мне пришлось бы рассказать ей о моей вчерашней подлости, а каяться и бить себя в грудь как-то настроения не было, и я счел за лучшее сбежать.

По дороге на озеро – а куда мне еще было идти, не с Афониным же лясы точить – я решил заглянуть в кафе и выпить кофе. Народу там почти не было, только команда трезвых и поэтому хмурых любителей пейнтбола завтракала в одном углу, и из их разговора я понял, что их очередные противники отказались приехать, ссылаясь на то, что это опасно для здоровья – крокодил ведь был настоящий! Это вам не игрушечная войнушка! Вот эти великовозрастные дети сейчас и обсуждали: стоит ли уехать немедленно или еще подождать результатов поисков, которые проводили уже приехавшие эмчеэсовцы, причем большинство склонялось к первому решению, которое и было в результате принято. Попытка пейнтболистов отбить свои кровные у Крякова успехом, как и у нудистов, не увенчалась, и они, покрыв его отборным матом, отправились собираться. Таким образом, в кафе, кроме обслуги, остались только я да Кряков со своей сообщницей, подельницей – черт ее знает, в каком качестве она выступала, и они принялись негромко обсуждать свои скорбные дела, а я, хоть и сидел к ним спиной, все прекрасно слышал и внутренне ликовал – хоть это немного исправило мое паршивое настроение.

– Твою мать! – сквозь зубы ругался Кряков. – Даже расходы не успел покрыть! А все ты! Это ты меня в эту историю втравила!

– При чем здесь я? – отбивалась Артамонова. – Это не ко мне, а к тебе в твою риелторскую контору пришел этот... Как его? Максим! Это он предложил тебе снять у него на лето благоустроенную дачу рядом с озером! Это ты ездил сюда на разведку и все осматривал! И только потом ты пришел ко мне с просьбой помочь все организовать!

«Так! Значит, и тут без Мажора не обошлось! Вот прохиндей! Ну, пусть только появится здесь! Хорошо, если жив останется!» – подумал я, а за их столиком продолжал бушевать нешуточный скандал.

– И ты помогла! – рычал Кряков. – Как всегда, за пятьдесят процентов от прибыли! Жмотка!

– А ты кто? – взвилась она. – Да без меня у тебя ничего не получилось бы и не видал бы этой земли, как своих ушей без зеркала!

– Да пропади она пропадом, эта земля! Что мне теперь с ней делать? Что мне делать с домами, которые я на весь сезон снял? – гневно вопрошал он. – Я ведь этим дачникам деньги полностью выплатил, и они их мне не вернут!

– Сдай другим, – посоветовала она.

– Кому? – взревел он. – Я уже всех, кто у меня на очереди стоял, обзвонил, и все отказались! Они, видите ли, передачу по телевизору посмотрели! Чтоб он сдох, этот крокодил!

– И ничего сделать нельзя? – обеспокоенно спросила Артамонова.

– Что? Посоветуй, если ты такая умная! – огрызнулся он. – Мне, если хочешь знать, дешевле обойдется свернуть сейчас этот бизнес, чем поддерживать его.

Они сидели, переругиваясь, и пытались найти выход из положения, когда у кого-то из них зазвонил сотовый.

– Да? – сказал Кряков, и я понял, что это был его телефон. – Хорошо! Я приеду! – сказал он.

– Еще что-то случилось? – спросила Артамонова.

– Случилось! – зло бросил он. – Налоговая, будь она неладна, к себе приглашает! Причем срочно!

– Думаешь, они докопались? – испугалась она.

– Иначе бы не звали! – подавленно ответил он.

Быстро собрав свои бумаги, они ушли, и я, глядя им вслед, почему-то решил, что больше они здесь не появятся, и, как показало дальнейшее, оказался прав.

Делать мне было совершенно нечего, я вышел из кафе, посмотрел на согнутые спины работавших вьетнамцев, которые продолжали трудолюбиво окучивать свой разросшийся до невероятных размеров огород, и поплелся на берег, чтобы понаблюдать за работой эмчеэсовцев, а заодно попытаться разобраться в той донельзя запутанной ситуации, в которую попал по собственной дурости, то есть как быть с Марусей и нашими отношениями. Поиски специалистов опять оказались безуспешными, но они решили не сдаваться и приехать завтра, чтобы применить новый способ, и отбыли, а я остался сидеть на совершенно пустом пляже и думать свою горькую думу. Отвлекся я от нее только тогда, когда почувствовал, что здорово проголодался, и пошел на дачу Богданова, чтобы поесть. По дороге мне попались неунывающие бомжи, и я удивленно спросил: