Инженер покачал головой и произнес:

– Вот холера! Куда ты один пойдешь?

– За Азизом.

– Один ты никуда не пойдешь, – решительно сказал Инженер. – Эй, Шмайссер! Пукалка твоя где?

– В багажнике, шеф.

– Давай сюда.

Через минуту на коленях у Инженера лежал немецкий пистолет-пулемет МП-38.[42]

– Пошли, – сказал Инженер.

– Шеф! – сказал Миха. Инженер ответил:

– Не лезь, Миха, не лезь… Я знаю, что делаю. Это брат у меня романтик-идеалист, а я… в общем, я знаю, что делаю. Я хочу себя уважать.

Гурон тоже сказал:

– Послушай, Инженер. Может, не стоит?

– Холера! – закричал Инженер. – Да что вы все сегодня!?. Ты идешь или нет, холера?

Гурон распахнул дверцу и вышел из машины.

Костяной стук шаров был слышен с улицы… Гурон и Инженер остановились у окна, вглядываясь в зал. Там стояли три бильярдных стола, за всеми шла игра. У дальней стены – штук пять игровых автоматов, в центре – барная стойка. За столиками в углу сидели полтора десятка мужчин. Было довольно сильно накурено и шумно.

– Вот он, – сказал Инженер, – у стойки бара.

– Вижу, – ответил Гурон.

– Тогда пошли.

Гурон посмотрел в глаза Инженеру… тот подмигнул. Кажется, хотел что-то сказать, но не сказал ничего.

Гурон с пистолетом в руке, а за ним Инженер с пистолетом-пулеметом вошли в бильярдную, остановились на пороге… с треском разлетелась пирамида. А потом звуки стали стихать. Кто-то еще смеялся, еще издавал бравурную музычку игровой автомат, но постепенно в зале становилось все тише… тише. Те, кто стоял или сидел спиной к входу, начали оборачиваться… смолкли все звуки. Только аккордеон на площади все играл "Очи черные". На Гурона и Инженера смотрели десятки напряженных глаз.

Азиз обернулся, встретился взглядом с Гуроном… побледнел. Он медленно сполз с высокой табуретки, двинулся вбок, прижимаясь спиной к стойке… локтем сбил пивную кружку. Она упала на кафельный пол, разлетелась на миллион осколков… Гурон поднял "беретту". Тишина в зале сделалась неестественной… Азиз завыл – страшно.

Гурон трижды нажал на спуск… трижды "беретта" выплюнула пули… трижды дернулось тело албанца… смолк аккордеон на площади.

Кто-то закричал, все пришло в движение. Инженер дал длинную очередь по потолку, по полкам с рядами бутылок… Потом они повернулись и вышли. Никто не пытался их остановить.

* * *

На другой день Гурон уехал в Австрию. Его документы не вызвали у пограничников никаких вопросов.

Вечером двадцать второго июля он сидел в кафе, в венском аэропорту Швехат, пил кофе, ждал рейса на Варшаву. По телевизору передавали новости. Он ни черта не понимал по-немецки, смотрел на экран совершенно бездумно… а потом на экране появилось лицо Инженера. Его трудно было узнать, но Гурон узнал сразу. Инженер сидел в издырявленном пулями "мерседесе", и лицо его было спокойно… Второй был, кажется, Миха, но точно Гурон сказать не мог. Голос диктора скороговоркой произносил текст, в котором Гурон выхватывал только отдельные слова: "инженер", "калашников", "криминаль вендетта"… впрочем, ему и так все было понятно…

Гурон подошел к стойке и спросил бармена, нет ли у него польской водки… Бармен ответил, что польской водки, к сожалению, нет… А русская? – О, да! Русская, конечно, есть.

Гурон выпил сто граммов "столичной". Через десять минут объявили рейс на Варшаву.

Еще через три дня он пересек границу в районе Подзерок. Он сел под деревом, запалил костерок. Осталось дождаться появления погранцов… они появились минут через тридцать. Старший сержант направил на Гурона автомат и закричал неожиданно пронзительным бабьим голосом:

– Подъем, господа пассажиры, подъем! Просыпаемся, сдаем белье, через полчаса – Санкт-Петербург. Город, так сказать, герой… подъем!

Гурон открыл глаза. Шел дождь, капли стучали по крыше вагона.

Гурон вышел на перрон, сунул в рот сигарету и поднял воротник куртки. Он чиркнул спичкой, прикурил и ощутил чей-то взгляд… он скосил глаза и увидел Чапая и Паганеля. Снова защипало в глазах. Совсем как тогда, когда погранцы положили его лицом в землю.

Они обнялись… они обнялись и стояли обнявшись на перроне Московского вокзала, мешая пассажирам и носильщикам. И – удивительное дело! – даже хамы-носильщики объезжали их. Они долго стояли обнявшись, потом, не сговариваясь, двинулись к вокзалу. Пробились сквозь толпу цыганок, торгующих сигаретами и спиртом… не обращая внимания на гвалт шустрых извозчиков, бомжей и нищих, вышли на Лиговку.

Валькин "Олень" ожидал на стоянке. На широком лобастом стекле, на хромированном радиаторе блестели капельки дождя. Паганель открыл машин у, достал из салона дворники, зеркало, установил на машине. Из кармана пиджака Валька достал фигурку оленя, потер о рукав, водрузил на капот. Гурон подумал вдруг, что когда Валькин отец возил их, сопляков, на рыбалку, ему, Гурону… хотя он тогда и не был еще Гуроном… ему больше всего нравилась в "Волге" именно эта летящая на капоте стремительная фигурка оленя…

Заворчал стартер, зарокотал двигатель, "Олень" выехал со стоянки.

С Лиговки можно было сразу уйти на Суворовский, оттуда через Большеохтинский мост на Охту и – домой, на Гражданку. Но Валентин обогнул площадь Восстания, покатил по Невскому. Изредка взмахивали дворники, стирали со стекла дождинки. Потом стекло снова покрывалось сеточкой дождя… там, за дождем, тускло светилась игла Адмиралтейства, и плыл в сером небе золотой фрегат.

Ты – дома. Ты все-таки снова дома. В твоем родном городе, из которого уехал почти три года назад… о котором мечтал и не надеялся увидеть… ты вернулся.

Они проехали по Невскому, по набережным, по Литейному мосту переехали на Выборгскую сторон у. Гурон смотрел в широкое лобовое стекло, молчал…

Паганель и Чапай тоже хранили молчание.

* * *

Они были ровесниками. Они появились на свет в 62-ом году. Это было странное время, которое позже назовут "оттепелью", когда в "Новом мире" опубликовали "Один день Ивана Денисовича", когда в СССР начали издавать Достоевского… Но в том же 62-ом была безжалостно расстреляна демонстрация рабочих в Новочеркасске… в 62-ом на экраны вышел "Человек-амфибия" и первый выпуск киножурнала "Фитиль"… Нона Гаприндашвили стала чемпионом мира по шахматам… советские граждане еще носили галоши завода "Красный треугольник", на телевидении был всего один канал, "Вечерка" публиковала сообщения о разводах… а в метро появились первые автоматы по размену денег… а в дни весенних каникул в ленинградском зоопарке проводили "День птиц"… открывались кафешки, в которых собирались молодые романтики – физики и лирики… вся страна, за исключением "отщепенцев", строила коммунизм под руководством первого секретаря ЦК КПСС т. Хрущева Н. С… В том далеком 62-ом Владимир Владимирович Путин еще учился в начальной школе, а Борис Абрамович Березовский уже стал студентом Московского лесотехнического института… трансляция "Новогодних огоньков" собирала у телевизоров всех – от мала до велика, а с крошечных экранов с огромными линзами пели Кристалинская, Пьеха, Магомаев, великий Райкин жег глаголом… в 62-ом две супердержавы сошлись в противостоянии в Карибском море, и в любую минуту могла начаться война – атомная. Но тогда Советская Империя была еще сильна, и с ней считались… Как давно это было!