chitay-knigi.com » Историческая проза » Пушкин и императрица. Тайная любовь - Кира Викторова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 50
Перейти на страницу:

Остановимся и на золотой чаше Пушкинской Клеопатры.

Напеня кубок золотой…
И кубок приподняв… —

то есть взглянув на свой золотой кубок, царица задумалась и «долу поникла дивной головой», – таков контекст черновика и беловика.

Думается, здесь Пушкин вспоминает известную золоченную хрустальную кружку Елизаветы Алексеевны, заказанную ею в 1812 г., в год нашествия Наполеона в Россию. «Я руская и с рускими погибну», – гласила надпись в медальоне.

Как уже отмечалось в литературе, время пира Клеопатры определяется 31–30 гг. до н. э., совпадающими с осадой Александрии и последующими трагическими смертями Антония и Клеопатры. То есть «пир» Клеопатры происходит перед самоубийством царицы. Таким образом, вероятная модель завершения сюжета, оставшаяся за пределами рукописей поэмы, заключена в картине «золотого ложа кумира», где «принявшие вызов» – «под сенью пурпурных завес» – видят мертвую царицу. Таков логический вывод из всех вышеприведенных сближений незаконченной поэмы Пушкина, 37-й оды Горация и «Антония и Клеопатры» Шекспира. Ср. сон Вадима:

И что ж он видит?

Под покровом девица мертвая лежит.

Итак, циклизация перечисленных сюжетов заставляет воспринимать как варианты единого повествования, модели одного характера, осуществленного в едином амбивалентном образе – Музы Пушкина. Чтобы проверить нашу догадку, обратимся к известной «Филлиде» в романе «Евгений Онегин»[33].

Глава VI Акафист

Иль святую богородицу

Вместе славить с Афродитою…

Не бывал я греховодником…

«Бова». 1814 г.

… Ты мать Амура,

Ты богородица моя.

1826 г.

…Не досталась никому,

Только гробу одному…

1833 г.

В том же памятном 1827 г. вышла в свет третья глава «Онегина», во II строфе которой Пушкин устами Онегина определяет «Филлидой» (!) – Музу юного Ленского.

«Ах, слушай Ленский, да нельзя ль
Увидеть мне Филлиду эту
Предмет и мыслей и пера
И слез и рифм еt cetera?
Представь меня». – Ты шутишь – «Нету»
– Я рад, – «Когда же?» Хоть сейчас
Они с охотой примут нас.
Поскакали други…
Они дорогой самой краткой
Домой летят во весь опор.
Теперь послушаем украдкой
Героев наших разговор.
«Скажи, которая Татьяна?»
Да та, которая грустна
И молчалива как Светлана
Вошла и села у окна.
«Ужели, ты влюблен в меньшую?» —
(удивлен Онегин)
А что? – «Я выбрал бы другую
Когда б я был, как ты поэт
В чертах у Ольги жизни пет
Точь-в-точь в Вандиковой мадонне
Кругла, красна лицом она
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне».

В 1826 г. на обороте пятой главы Пушкин записывает поправку сравнения. Вместо «Вандиковой мадонне» – «Перуджиновой мадонне», отсылая к моделям художника Перуджино, лица которых были, действительно, безжизненны и мертвенны, приравнивая таким образом «Ольгу» к «закатной» печальной Луне – «Эльвине» 1825 г.: «Видали ль вы закат луны…»

На небесах печальная луна
Встречается с веселою зарею…
Заря горит невестой молодою
Луна пред ней как мертвая бледна…
Так встретился, Эльвина, я с тобою»’

Как известно, Пушкин дорожил сравнением Ольги с Луной. В письме к брату от 23 апреля 1825 г. он пишет: «…Ты, голубчик, не находишь толку в моей Луне – что же делать, а напечатай уж так» (13, 163). Чтобы понять, почему Пушкин видел толк в своей Луне, обратимся к II главе «Онегина», II строфе, образованной из элегий 1818 г. «Дубравы, где в тиши свободы», автобиографические строки которой: «И мысль о ней одушевила моей цевницы первый звук (и тайне сердце научила)» – вошли в биографию поэта «Ленского». Пушкинская «Она», окрещенная «Ольгой», явилась и музой первых стихов Ленского.

Вот юность! Ольга подарила
Ему Любови первый сон
И мысль о ней одушевила
Его свирели первый звон.

Далее происходят следующие любопытные совмещения: любовь Ленского к Ольге пробуждает в нем любовь к Природе и благосклонной Луне, которой Пушкин и другие «Лицейские трубадуры» (ибо поэт говорит «мы») посвящали слезы тайных мук:

Простите игры молодые
Он полюбил леса густые
Пустынной ночи тишину
И благосклонную Луну…
Луну небесную лампаду…

Заметим, что в беловике все понятия написаны с заглавных букв{!):

И Ночь, и Звезды и Луну
Отраду. Царицу, – (читаем в вариантах)
Которой посвящали мы
Прогулки средь вечерней мглы
И слезы, тайных мук отраду.
Но нынче видим только в ней
Замену тусклых фонарей.
(6, 286)

Так как II глава вышла в свет в 1826 г., завершающие стихи обретают новый, более объемный смысл: в них читаются не только изменения строя лиры Пушкина, но и «обычая печать уныния» всех «братьев-рифмачей», посвящавших некогда «отраде» «слезы тайных мук».

Каковы же были портретные черты Музы Ленского?

Как ни странно, но облик «Ольги» уже знаком нам был ранее по описанию героини «Бахчисарайского фонтана» – Марии:

Все в ней пленяло: тихий нрав
Улыбка, очи голубые
И кудри легкие, льняные
(«Бахчисарайский фонтан», 4, 388)
Глаза, как небо голубые
Улыбка, локоны льняные
Движенья, голос, легкий стан…
(«Онегин»)

В беловике льняные локоны Ольги Пушкин заменяет на золото кудрей Татьяны:

Фадеевна рукою хилой
Ее качала колыбель
Чесала золото кудрей
(6, 566)

В вариантах Песни царицы русалок, то бишь «Филлиды», дочь Мельника виделась Пушкину также златокудрой:

Не пора ль подняться мне
Кверху, к воздуху, к Луне?
Подышать прохладой ночи
Сладко, милые мои
Пить воздушные струи
Любо кудри золотые
В тонком воздухе купать
Любо, любо над волнами
Под Луною выплывать
И свободно подышать.
(7, 331–332)

Поэтика стихов такова, что трудно принять их за песню Русалки: в них явно звучат слова женщины, задыхающейся от какого-то недуга. (К этой любопытной детали мы вернемся в конце настоящей главы.)

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 50
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности