в голове слова Стаса: «Ты — средство манипулирования».

[1] Так называют носогубную область на лице человека. Она считается особенно уязвимой, так как напрямую связана с головным мозгом.

Глава 18

— Просыпайся, принцесса. Мы приехали, — тихий голос Стаса, его прикосновение к моей руке вытаскивают меня из забытья.

Не знаю, сколько мы ехали, и сколько я спала, но чувствую себя немного отдохнувшей, хотя тело занемело от неудобной позы. Щелчок и ремень безопасности меня освобождает, а руки Стаса подхватывают и аккуратно вытаскивают из машины. На улице совсем темно, но место, в котором мы находимся, освещено фонарями.

Пока Стас несёт меня от машины, стоящей под навесом, я оглядываюсь. Большой двор по периметру огорожен довольно высоким забором, вокруг много зелени: деревья, кажется фруктовые, ягодные кустарники, в дальнем углу, у противоположной стены забора замечаю теплицу и несколько грядок со всходами. Вижу перед собой деревянный дом. С виду он небольшой, но из двух этажей. На крыльце стоит седоволосый, довольно крупный мужчина. Смотрит на нас, ждёт. Лицо взволнованно-обеспокоенное, но он улыбается, искренне. Делаю вывод, что это хозяин дома.

— Я могу ходить, — тихо говорю Стасу. Мне неловко от того, что он несёт меня, как нечто хрупкое.

Он слегка кивает, не отводя глаз от человека на крыльце и дойдя до первой ступеньки, опускает меня на ноги, но продолжает держать за руку. Отпускает только на минуту, чтобы обнять мужчину.

— Рад тебя видеть, — незнакомец крепко обнимает Стаса и похлопывает большими ладонями по его спине.

— Ася, это мой дед Сан Саныч. А это Ася. — Стас отступает на шаг и снова берёт мою ладонь в свою руку. Он внимательно вглядывается в лицо деда, пытаясь понять, что тот думает.

— Рада знакомству, — робко, но вежливо произношу я.

Дедушка Стаса разглядывает меня с улыбкой, его глаза блестят от слёз.

— Значит вот ты какая, Настасья, — дед обхватывает своими большими ладонями мои плечи и разглядывает лицо. — Худенькая какая! — восклицает он. — Ну, давайте, входите же уже, — слегка подталкивает нас в дом.

Он знает обо мне. Интересно, что именно Стас ему рассказывал?

— Можно мне умыться? — спрашиваю я, когда мы входим в прихожую, и я снимаю толстовку Стаса, а также вслед за всеми скидываю обувь.

Моя белая футболка, как и голубые джинсы, грязная и это не ускользает от взглядов мужчин, но оба тактично молчат. Дед лишь хмурится, и я отмечаю в этом его сходство с внуком.

— Я покажу, — говорит Стас.

Внутри дом выглядит больше и современнее. Открытое пространство делится на зоны. Прямо перед нами небольшая кухня, с простым гарнитуром, маленькой электрической плитой и холодильником. Слева от кухни обеденная зона с деревянным столом на шесть персон, плавно переходящая в гостиную с большим угловым диваном, двумя мягкими креслами и настоящим камином, возле которого покачивается кресло-качалка с накинутым на его спинку клетчатым пледом. На окнах светлые занавески, на стенах полки с книгами и фотографии в рамках. Справа от кухни лестница, ведущая на второй этаж. Под ней две двери, одна дверь, примыкает к кухне, вторая — напротив и обе закрыты.

— Сюда, — Стас показывает на дверь возле кухни. — Там комната деда, — кивает он на противоположную сторону. — А моя наверху, — уточняет он. — Справишься? — Его озорная улыбка отражается блеском в глазах.

— Издеваешься? — закатываю я глаза. — Не такая уж я принцесса, — гордо задираю нос, улыбаясь при этом, и скрываюсь в уборной.

Внутри уборной лишь унитаз и небольшая раковина. Душа нет, как и ванны. Над раковиной зеркало с полочкой. Под ней — маленькая стиральная машина. Вдоль противоположной стены стеллаж с чистыми полотенцами на верхних полках и чистящими средствами на нижних. Аккуратно и чисто. И не скажешь, что здесь живет одинокий пожилой мужчина. То, что он одинокий, видно сразу, по количеству вещей. На полочке бритвенный станок, косметические средства для бритья, простой деревянный гребешок и новая, в заводской упаковке, зубная щётка. На раковине стакан с двумя другими зубными щётками, тюбик зубной пасты и кусок мыла в мыльнице. Аскетично.

Беру мыло, у него нейтральный запах, возможно, оно даже детское и хорошенько мою руки, стараясь вычистить грязь под ногтями. Затем намыливаю лицо, думая о том, что неплохо было бы сходить в душ и поменять одежду. Очередь зубной щётки, без стеснения вскрываю упаковку, ведь точно понимаю, что её приготовили именно для меня. Меня ждали, а значит, Стас рассказал обо мне своему деду. Интересно насколько он был откровенен. Чищу зубы и наслаждаюсь своим собственным свежим дыханием. Вот ещё бы волосы расчесать. Кручу в руках гребешок, он чистый, ни одного волоска между зубчиками. Ладно, попробую, может быть получится распутать свалявшиеся за три дня колтуны.

— Сколько она не ела? — голос деда раздаётся совсем рядом, и я невольно оглядываюсь на дверь, но она закрыта.

— Три дня, — рычит Стас.

Вероятно, они находятся на кухне, раз их так хорошо слышно. Я прислушиваюсь к разговору, продолжая распутывать волосы. Слышится глухой хлопок и возглас Стаса.

— Дед, ты что? Больно!

— Взять бы ремень и хорошенько отходить тебя по причинному месту, — ворчит дедушка. Не могу сдержать улыбку. Жаль не вижу эту картину собственными глазами. — Ты что мне обещал? Что завяжешь с этим! А что в итоге? Ты впутал в свои грязные дела эту девочку! Кто ты после этого? — дед злится, очень сильно злится.

Значит он всё-таки в курсе дел Стаса.

— Я знаю, что виноват. Оказалось, это не так просто вылезти из этого дерьма.

— Не надо было в него влезать! — парирует дедушка.

— Ты знаешь, что мне нужны были деньги, — тихо говорит Стас.

— У тебя есть деньги. Целая куча денег на твоём счёте. Тебе нужно было идти учиться, а не самоутверждаться таким глупым способом.

— Это их деньги. И мне они не нужны. Не нужны их подачки. Хотя, они больше похожи на откупные, — рокочет голос Стаса.

— Стасик, они твоя семья…

— Моя семья — это ты! — обрывает внук своего деда, и я слышу тяжёлый вздох последнего.

— Эта девочка такая хрупкая.