Тело Узумаки содрогнулось от боли, и она завалилась на бок, но на ее устах играла победная улыбка.

Я же говорил.

ТЫ ЕБНУТАЯ!

Если бы Наруто была сейчас в подсознании, то увидела, как лис из вальяжного положения полудремы мгновенно вскочил на четыре лапы в полной боевой собранности. По телу растеклась горячая, яркая чакра. Края раны начали немного парить от ускоренной регенерации тканей, но этого не хватало, так как потеря крови было обильной и были затронуты внутренние органы. Оригинал отключился, потеряв сознание. Но клон действовал абсолютно спокойной, словно это было повседневной рутиной.

Достав три колбы с прозрачно-алой жидкостью, он вылил одну прямо в рану, буквально погрузив склянку в плоть. Жидкость смешалась с кровью и зашипела, клон отдернул руку от резкого облака пара. Две вторые он передал через рот по пищевому тракту оригиналу. Сначала набрав в свой рот эту жидкость, потом перелив ему, заставив проглотить машинально.

Потеряв сознание, Наруто очутилась в мире печати, лицезрев шокированного демона. Улыбнувшись ему, словно ничего не произошло, она махнула рукой. Вопреки ожиданиям, демон был не столь мил, а его прекрасный голос превратился из волнительного и будоражащего в поразительно громкий и оглушительный.

— ЭТО ЧТО ТАКОЕ БЫЛО!?

Вопль Кьюби мог поразить даже мертвого, а так Наруто только немного сдуло, из-за чего ей пришлось сделать несколько шагов назад.

— Ты же сам сказал, что все мои слова «Пустая бравада». Я не хочу, чтобы между нами было посеяно сомнение. Я понимаю твои чувства, но мои слова не являются ложью. Выслушай меня, пожалуйста. Во время своей жизни, когда я еще был Роханом Бланш, я выше всего уважал человеческое слово. В моем мире бескрайне много лжи, поэтому я уважаю правду и умение держать свое обещания. Если я говорю, что по завершению войны ты будешь свободе, даже если мне придется умереть – я сделаю это. Иначе моя жизнь бессмысленна. В чем смысл жизни, построенной на лжи? Может быть людям у которых есть что-то большее, чем их жизни, правда значит намного меньше. Но у меня нет ничего, что могло бы меня подвигнуть на такое коварство. Моя алчность толкала меня всю жизнь. Я безмерно хотел денег, все мои мечты были лишь о золотой ложке во рту. И что? Долбился ли я чего? Нет. Я мертв, перерожден в теле спасателя мира поневоле. Есть ли у меня то, чем я могу дорожить? Нет. Нет ничего такого, за что я бы мог отдать жизнь, кроме моего слова. Я всегда восхищался теми, чье слово тяжелее чугуна и мне было до глубины души обидно, что мне чтобы расширить бизнес, увеличить количество рабочих, оборот продукции приходится жутко пиздеть. И не просто чтобы получить что-то за даром, а, чтобы потакать хотелкам тех, кто на верху, чтобы меня не остановили, просто чтобы не перекрыли кислород. Да, я зарабатывал те деньги, о которых мечтал. Вполне себе, тот уровень на который я вышел в тридцать лет мог стать фундаментом той жизни, о которой я мечтал. Обеспеченная, сытая жизнь без экономии. Но мой аппетит мне было не остановить. Хотелось большего. И что? Ничего, абсолютно ничего. Я связался с мафией, потакал продажным уебка, зовущих себя «слугами народа». Я был в дерьме по уши. Никакие деньги не помогли бы отмыться. Но недавно я стал задавать вопросом: «Что было бы, если бы я умерил свое эго и обуздал свою алчность?» Вполне себе, я был бы жив. Да, не таким богатым, как хотел бы быть. Но я бы вылечился и продолжил работать. А теперь я здесь. И из каких-либо перспектив только война и становление Каге. А оно мне все нахуй не надо. Думаешь меня отпустят, если я сложу полномочия шиноби и уйду в бизнес? Хуй! Меня убьют, а тебя запечатают в другого. Джинчурики – оружие деревни, ее меч и щит. Если я буду иметь твою силу, то может быть мы сможем сравнять Коноху с землей. А что дальше? Обезумивший джинчурики, уничтоживший родную деревню шаблается по миру и неизвестно, когда ему сорвет башню! Блять, прям вижу заголовки газет. У меня нет здесь жизни. Честно, я надеюсь, что нам удастся расстаться полюбовно и я останусь жив. Но гласное правило для всех говорит, что «бывших джинчурики не бывает». Юридически, Узумаки Наруто будет мертва. А я, уже в новом костюмчике, где-нибудь в другом месте начну свой бизнес и попытаюсь жить обычной жизнью. Может быть заведу ребенка и попытаюсь его вырастить. Но я не знаю. У меня ни от одной мечты не трепещет сердце. Нет чего-либо такого, что могло бы всколыхнуть мою душу, заставив желать этого всем естеством. Поэтому я абсолютно искренен и в желании подружиться с тобой.

Как не странно, Курама слушал ее внимательно, смотрел в глаза и не перебивал. Демон начал немного понимать эту девочку, ее психику и ее стремления. В общем, это был «потерянный человек». Она не имеет амбиций, ее стимул действий – это противостояние Мадаре, хотя для чего хотелось бы спросить. Демон не хотел задавать этот вопрос, потому что знал ответ: «Я просто могу». Это не героически возложенная обязанность «Потому что так надо» или безысходное положение мученика «Я для этого существую», это ответ человека, для которого ничего не представляет ценности, кроме собственного «Я».

Узумаки без страха и какого-то ни было стеснения прошла сквозь клетку, представ перед демоном, фактически находясь на его территории. Такой наглости не позволяла себя даже Кушина. Курама усмехнулся, смотря на нее, она просто раскинула руки в стороны ладонями вверх, говоря: «Я вся здесь, перед тобой, делай что хочешь».

— Не пойму, ты либо беспросветно сумасшедшая, либо отчаянно храбрая. Я могу тебя сейчас съесть, раздавить, испепелить.

— Да, можешь. Но что-то это изменит? Я вновь умру, а ты будешь вновь запечатан.

Курама обреченно лег на пол. Из-за его размеров, девушка не могла нормально смотреть в глаза при такой позиции. Но Узумаки это не сильно волновало. Сложив руки за спиной, она немного наклонилась в бок, улыбаясь.

— Ну так, станешь моим другом, Курама?