Она не знала, что именно собирается сказать Уину, — решит это, когда увидит его. Но ей просто необходимо его увидеть. Она не могла больше так жить. Они оба совершили ужасную ошибку. Если был хоть малейший шанс спасти эти отношения, она должна попытаться.

Ее сердце едва не выпрыгивало из груди, когда К.О. поднималась на лифте в пентхаус. Она бывала там лишь однажды, да и то недолго.

Когда она приблизилась к его двери, у нее так кружилась голова, что К.О. боялась упасть в обморок. Но она упрямо позвонила и принялась ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь распахнулась.

Только на пороге вместо Уина появился Макс.

— Кэтрин, — сказал он, очевидно удивленный тем, что обнаружил ее здесь. — Входите.

— А Уин дома? — спросила она, задыхаясь, словно поднималась в пентхаус по лестнице. Ей надо было немедленно переговорить с Уином.

Уин вышел в фойе и нахмурился, увидев ее.

— Кэтрин?

— Счастливого Рождества, — улыбнулся Макс. Похоже, он не собирался уходить.

— Мы можем поговорить? — спросила К.О. — Наедине? — Ее охватывал ужас при мысли, что он повторит ей все, что уже говорил раньше, поэтому поспешила добавить: — Это много времени не займет.

Уин взглянул на отца, который понял намек и неохотно скрылся в квартире.

К.О. не сдвинулась с места, сжимая в одной руке сумочку, а в другой держа розовую коробку.

— Я была во Французском кафе и разговаривала с Алике.

— Алике?

— Она кондитер в кафе и подруга Лидии, хозяйки «Путеводной нити». Но это не важно. А важно то, что Алике получила на Рождество кольцо в честь помолвки. Она счастлива и влюблена, и Лидия тоже, и Сюзанна из цветочного магазина, да и вообще все вокруг. Повсюду витает рождественское настроение, и неожиданно я поняла, что не могу позволить, чтобы это Рождество прошло, а то, что произошло между нами, омрачило волшебный праздник. — Она остановилась, чтобы перевести дух.

— Кэтрин, я…

— Пожалуйста, позволь мне закончить, хотя не знаю, хватит ли у меня смелости сказать все, что я хочу.

Он кивнул.

— Мне так жаль, Уин. Прости меня за все. За то, что хотела во всем быть правой и заставила тебя подчиняться капризам Зоуи и Зары. Их поведение действительно изменилось после того, как Зельда прочитала твою книгу, и хотя я не могу сказать, что во всем согласна с тобой…

— Это извинение? — спросил он, вскидывая брови.

— Я пытаюсь. Пожалуйста, выслушай меня.

Он скрестил руки на груди и отвел взгляд. Это выглядело так, будто у нее за спиной он обнаружил нечто невероятно интересное.

Но К.О. еще сохранила остатки смелости. Она продолжала быстро говорить, слова лились сплошным потоком, обгоняя друг друга.

— Я хотела сказать, что с моей стороны было грубостью заявить, будто я больше тебя понимаю в вопросе детского воспитания. Бесцеремонно и самоуверенно. Я пыталась доказать, как ты заблуждаешься, а я, наоборот, права. Если честно, я не знаю, что правильно, а что нет. Знаю только, что ужасно скучаю по тебе, и мне невыносимо больно, что ты больше не со мной.

— Нет, это я бесцеремонный и самоуверенный человек. Ты права, Кэтрин, права почти во всем. Мне нелегко было это принять, нелегко взглянуть правде в глаза.

— Господи, когда же вы, наконец, поцелуете друг друга и помиритесь? — взмолился Макс, снова появляясь в фойе. Он, судя по всему, притаился в гостиной и подслушивал их разговор. — Уин, если позволишь этой женщине уйти, то ты полный идиот.

— Я… я… — запнулся Уин.

— Ты влюблен в нее. — Макс покачал головой, словно это была непреложная истина.

Уин пронзил отца разгневанным взглядом.

— Ты любишь меня? — срывающимся голосом спросила К.О. — Скажи, потому что я тоже тебя люблю.

И в ответ на это признание в глубине его глаз вспыхнул свет.

— Кэтрин, я рад, что ты пришла. Однако все очень серьезно, и мы должны как следует подумать. Это слишком важно, и мы не можем позволить себе раствориться в чувствах, навеянных праздничной атмосферой Рождества. Поговорим после праздника, хорошо?

— Я не могу! — вскричала она.

— Правильно! — воскликнул Макс, подбадривая ее. — Пойду позвоню Лавон. Нам всем стоит выпить шампанского.

— Так что же тогда важно? — спросил Уин.

— Мы, — объяснила она. — Ты и я. Я люблю тебя, Уин, и не могу вынести мысль, что больше не увижу тебя. Это разрывает мне сердце. Мне не нужно время, чтобы подумать о нас. Я уже знаю, что чувствую, и, если то, что сказал твой отец, правда, то и ты знаешь, что чувствуешь ко мне.

— А мне действительно необходимо подумать, — настаивал Уин. — Я еще не решил, что стану делать, потому что не могу продвигать книгу, в которой почти полностью разочаровался. Позволь мне сначала разобраться с этим.

— Нет! — воскликнула К.О. — На первом месте должна быть любовь. — Она заглянула в его глаза. — Любовь все меняет, Уин. — А затем, не в силах больше сдерживаться, отбросила сумочку и коробку с рождественским поленом и обняла его.

Сначала Уин стоял неподвижно, но затем вдруг крепко обнял ее.

— Ты всегда такая упрямая? — спросил он.

— Да. Иногда еще упрямее. Спроси Зельду.

Уин поцеловал ее. Он крепко прижал ее к себе, словно не мог поверить, что она действительно рядом с ним, в его объятиях.

— Вот и продолжайте в том же духе, — раздался откуда-то издалека голос Макса.

Но Уин и К.О. будто не слышали его.

— Последние дни с ним сладу не было, — продолжал Макс. — Но теперь все должно измениться.

Уин прервал поцелуй и заглянул ей в глаза.

— Мы, наверное, всегда будем смотреть на вещи по-разному.

— Возможно.

— Я могу быть таким же упрямым, как и ты.

— А вот это вряд ли, — со смехом откликнулась К.О.

Он снова приник к ее губам, словно не в силах надолго от нее оторваться. Каждый поцелуй становился длиннее и глубже предыдущего.

— Я не верю в долгие ухаживания, — пробормотал Уин, не открывая глаз.

— Я тоже, — откликнулась К.О. — И я обязательно захочу детей.

Он заколебался.

— Нам ведь не нужно отвечать на все вопросы прямо сейчас, правда, доктор Джеффрис?

— Насчет Санты…

Она закрыла ему рот поцелуем. Только так можно было сломить его сопротивление.

— Я просто собирался предложить вытащить Санту из-под саней, — прошептал он, на мгновение приоткрыв глаза.

— Правда? — О таком она и не мечтала.

— Правда.