Но все равно, ничего не происходит.

Вытаскивая телефон из кармана, я смотрю на трекер.

Это все еще показывает, что она внутри.

— Эмми, — кричу я. — Я просто хочу поговорить. Пожалуйста.

Тишина.

— Я не злюсь. Я не причиню тебе вреда. Я просто… пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Щелчок замка пугает меня, и мое сердце подпрыгивает к горлу, когда надежда переполняет меня.

Если ребята думали, что если я напьюсь так, что перестану чувствовать собственное лицо, это поможет мне забыть, то они будут горько разочарованы, когда проснутся и обнаружат, что я уже ушел.

Алекс, Нико и Тоби были без сознания со мной в гостиной моего номера. Стелла и Себ, похоже, воспользовались огромной кроватью, на которой я надеялся провести ночь, катаясь с Эмми, если вид его голой задницы, который приветствовал меня, когда я вошел, чтобы найти одежду этим утром, был чем-то особенным.

Я думаю, по крайней мере, один из нас переспал.

Я понятия не имел, куда делась Калли. Вероятно, сбежала, когда Нико немного разозлился и смутил ее.

Черная дверь передо мной открывается, но когда мои глаза останавливаются на человеке, это не Эмми, а гребаный байкер.

— Где она?

Он наклоняет голову в сторону, пытаясь выглядеть невинно. — Простите, а где кто?

— Не будь умником, тебе это не идет.

Я протискиваюсь мимо него, и, к моему удивлению, он пропускает меня.

Это моя первая подсказка, что я не найду то, что хочу. Моя вторая — это тот факт, что соседняя комната пуста.

Я останавливаюсь перед комнатой, полной компьютерного дерьма, которая соперничает с комнатой безопасности моего отца, и там сбоку лежит окровавленная куча салфеток, мой крошечный трекер лежит сверху.

— Это то, чего ты хотел? Это твое, верно? — Он самодовольно спрашивает.

— Куда она ушла?

— Кто? — Спрашивает он с ухмылкой.

Ублюдку это нравится.

— Где, черт возьми, Эмми?

— О, Эмми. Я вывел ее и Круза через черный ход здания в ту секунду, когда твоя подлая задница остановилась у входа.

Вытаскивая свой пистолет из-за пояса брюк, я прижимаю его к виску этого ублюдка.

— Правда? — Он спрашивает, звуча так, как будто ему наплевать на весь мир. — Мы действительно собираемся это сделать?

— Где она?

— Я не знаю. Круз увозит ее куда-то далеко от тебя. Именно там, где она должна быть, если ты спросишь меня.

— Ни один ублюдок тебя не спрашивал.

— Что ж, тогда ты можешь бесплатно выслушать мое мнение. Не за что.

Я скрежещу зубами, когда смотрю на него, мой палец наготове на спусковом крючке.

— Если ты собираешься застрелить меня, не мог бы ты просто покончить с этим? Но, — быстро добавляет он, — если ты это сделаешь, Круз и Ди будут охотиться за твоей задницей, и я почти уверен, что тебе нужно дышать, чтобы ты мог пресмыкаться у ног своей женщины. Не то, чтобы такая пизда, как ты, заслуживала какого-либо прощения.

Удар.

Может, я и не нажимаю на курок, но звук моего пистолета, попадающего в лицо Жнеца, чертовски приятен.

Делая шаг вперед, я попадаю прямо ему в лицо, когда кровь начинает сочиться из его щеки.

— Где. Блядь. Они?

— Я не знаю. Круз уводит ее далеко, далеко от тебя, чтобы она могла попытаться привести себя в порядок. Могу я предложить, чтобы ты сделал то же самое?

Низкое рычание вырывается из моего горла при его попытке что… воспитывать меня?

— Пошел ты. Мне не нужны советы гребаного байкера-мудака.

— Возможно, ты этого не хочешь, малыш. Но ты, блядь, понимаешь. Эмми — одна на миллион. Такая, которая не заслуживает такого придурка, как ты. Но по какой-то причине ты попал ей под кожу. — Его слова заставляют что-то глубоко в моей груди набухать.

Я под ее кожей. Это хорошо, верно?

— Я не собираюсь приукрашивать это, ты облажался здесь. Плохо. Но в равной степени твой отец и наш президент облажались еще хуже. Я не хочу верить, что у тебя были какие-то добрые намерения, когда дело касается Эмми, но я думаю, что это так. Я вижу это в твоих глазах. — Моя челюсть тикает, когда я смотрю на него, но я не останавливаю его. Что-то подсказывает мне, что мне нужно услышать это так же, как ему нужно это сказать. Не то, чтобы я когда-либо признал это.

— К чему ты конкретно клонишь? — Я шиплю, нуждаясь в большем.

— Вам обоим нужно немного времени, немного пространства. Пусть она разберется во всем этом дерьме и в том, что она на самом деле чувствует. Тебе нужно сделать то же самое. Тогда, если ты все еще хочешь ее — и под «хочу ее» я не имею в виду запереть в своем замке — тебе нужно придумать способ сказать ей.

Мои губы приоткрываются, чтобы задать вопрос, который вертится у меня на кончике языка. А если она не хочет меня? Но я проглатываю это, отказываясь выглядеть уязвимой перед этой задницей.

В конце концов, я оставляю свою маску на месте и выплевываю свой ответ. — Посмотрим. Может быть, она запертая в моем логове — это где ей самое место.

Его глаза сужаются, но он не отвечает, и я боюсь, что это потому, что он видит мою чушь насквозь.

— А теперь, если ты не собираешься меня пристрелить, убирайся к черту из моей квартиры и разбирайся со своей жизнью. Ты в беспорядке, Чирилло.

Я выдерживаю его взгляд несколько секунд, прежде чем сделать шаг назад.

Я молчу, пока не оказываюсь у его входной двери.

— Я найду ее, — предупреждаю я. — Она моя.

— Она твоя, только если захочет. Она скорее убьет тебя, чем будет принадлежать тебе силой.

Смех грохочет в моей груди, когда я ухожу, потому что он прав.

Я действительно удивлен, что она еще не нашла способ сделать это.

Ей слишком нравится твой член. Вот почему.

* * *

После того, как я покинул здание, где был оставлен трекер Эмми, я забрался обратно в свою машину и просто уехал.

Я не хотел идти домой, когда знал, что ее там не будет.

Я не хотел быть нигде, кроме того места, где была она… и теперь она обнаружила, как я все это время находил ее точное местоположение, и убрала эту штуку, у меня нет способа найти ее.

Поскольку мне больше некуда было идти, я оказался в единственном месте, которое могло бы предложить мне хоть какое-то утешение.

Дом моих родителей.

Я сижу в своей машине рядом с обугленной землей, где раньше стоял мой старый дом.

Переезд туда в прошлом году был большим событием. Это был первый раз, когда папа показал мне, что он доверяет мне, выпустив меня из-под своей крыши. Первый шаг к тому, чтобы не быть постоянно под его контролем.