– Ну и как там обстановочка, товарищ капитан? – спросил я.

– Теперь, после того, как я доложил, все, считай, нормально. Они нас потеряли и очень удивились, узнав, что здесь немцы. Велели ждать. Сообщили, что сейчас выдвигаются…

– И то ладно. Кстати, товарищ капитан, вы будете смеяться, но когда я сюда к вам на выручку шел, то в бинокль на дороге немецкие танки видел. «T-III». И один как раз, похоже, был с длинной 50-мм пушкой…

– Где именно видел, куда они двигались?! Показать сможешь!? – Никитин встрепенулся так, словно его ткнули шилом в задницу.

– Карта у вас есть?

У него карта, разумеется, нашлась. Я бы очень сильно удивился, если бы ему тоже не дали карту.

Он достал ее из своего планшета и аккуратно разложил на заднем сиденье немецкой машины.

Я присмотрелся, довольно быстро сориентировался и ткнул пальцем в тот самый поворот.

– Мы вот тут. А интересующие вас танки пошли куда-то вот сюда, в сторону Дурятино.

– Ага, – сказал удовлетворенный капитан, доставая карандаш и делая пометку на карте. – Это же просто замечательно! Сержант, ты даже сам не знаешь, какой ты молодец и как это важно!

– Служу трудовому народу! – выдал я на это казенную фразу.

И обомлел. Поскольку скользнул взглядом по серым стенам и крышам окрестных строений и неожиданно увидел, что в проеме чердачного окна ближайшего к нам сарая сидел и смотрел на меня здоровенный, пушистый серо-полосатый котяра, похожий на сибирского – вроде бы тот самый, что давеча был в избе у Евдокии Егоровны. В такое совпадение было сложно поверить. Согласитесь, очень сомнительно, чтобы в этих чертовых Темных Грязях мог обнаружиться второй котофей той же самой масти и габаритов. Про кошек, конечно, много всякой лабуды рассказывают – например, что они могут через месяцы или даже годы найти хозяев чуть не за тысячи километров, и прочие небылицы. Но чтобы этот кот или кошка пробежал следом за мной несколько километров по снегу, да еще через лес – извините, но это какая-то фантастика. Я этому животному не хозяин, не мышка и не емкость с валерьянкой, да и злые собаки за ним не гнались. А если кот все-таки прибежал сюда, то это точно неспроста… Или он не прибежал, а переместился как-то еще? Нет, тут же одернул я себя, после таких вот предположений надо точно идти сдаваться в ближайший местный дурдом – не стоит чрезмерно фантазировать…

– Ты чего замолчал, сержант? – спросил Никитин, узрев мой слегка обалделый вид.

– Да ничего. Товарищ капитан, вы вон там, в чердачном окне сарая, кота видите?

– Где? – удивился капитан и посмотрел в ту сторону, куда я указал.

– Кот как кот, большой и красивый, – сказал он, присмотревшись, и спросил: – А что такое, сержант?

– Да ничего, показалось, – ответил я и еще раз глянул в сторону чердака. Кота в чердачном окне уже не было. Но раз и капитан его все-таки увидел – он существует. Стало быть, он вполне материален и глюком не является. Получается, что теперь надо сделать еще одну «зарубку на память». И если этот самый котяра и дальше будет возникать где-нибудь неподалеку от меня, значит, это не просто так. Возможно, это как раз не навязчивое наблюдение или «демонстрация присутствия» со стороны тех, по милости кого я сюда свалился. Стоп, а может, это даже и не кот вовсе? Поймать да посмотреть, что у него внутри…

– О, вон и наши едут! – почти закричала наша чувствительная воентехник, прервав мои размышления.

И действительно – и часу не прошло, как явился «комитет по встрече». Красная Армия всегда медленно запрягает, но быстро ездит…

С дороги, со стороны, противоположной Дурятино, в Темные Грязи сворачивали, поспешая со всей возможной для них скоростью пять зеленых «ЗИС-5», кузова которых были битком набиты красноармейцами в серых шинелях, ушанках и касках. К заднему «ЗИСу» был прицеплен передок с торопливо и неровно окрашенной белилами 45-мм противотанковой пушкой.

Шестой в колонне шла новенькая, тоже зеленая, полуторка «ГАЗ-ММ» со сварными угловатыми крыльями, одной фарой и брезентовой открытой кабиной, типа «прощай здоровье» – такой, сильно упрощенный вариант «газона» стали делать на ГАЗе в конце лета 1941-го.

В кузове полуторки не было никого, а вот в его так называемой «кабине» кроме водителя ехал кто-то еще.

Не успели поравнявшиеся с нами «ЗИСы» окончательно остановиться, как бойцы, гремя амуницией, начали выпрыгивать из них. Всего приехало более полсотни пехотинцев, не считая возглавляемого низкорослым старшим сержантом расчета «сорокапукалки». Почти полроты, которой командовал какой-то очень серьезный лейтенант в белой овчинной ушанке и длинноватой шинели, резво выбравшийся из кабины головного «ЗИС-5». Кроме винтовок и пушки, у прибывших были один «максим», противотанковое ружье «ПТРД» и два «дегтяря».

Часть бойцов тут же рванула к околице явно занимать оборону, другие начали выгружать из кузова полуторки ящики с боеприпасами и помогать артиллеристам катить к будущей огневой позиции отцепленную от грузовика пушку и передок. Ну, теперь за судьбу Темных Грязей можно было быть спокойным – так просто, без боя, немцы деревню больше не захватят. Придется повозиться…

А из подъехавшей вплотную к нам полуторки чинно вылез некий юный воентехник 1-го ранга с каким-то прямо-таки плакатно-пионерским лицом, тремя кубарями и такими же, как у Татьяны, эмблемами на черных петлицах щегольской шинели. Его наряд дополняли ременная сбруя с двумя портупеями, пистолетная кобура, полевая сумка и зимняя буденовка с подвернутыми «ушами».

– Миша! Приехал! Здравствуй! – кинулась к нему Татьяна, и они с этим Мишей обнялись, но не так чтобы страстно, скорее как брат и сестра. Никитин тоже заметно обрадовался, увидев этого воентехника.

Между тем этот самый Миша немного огляделся вокруг, и глаза его натурально загорелись, а еще больше он возбудился, увидев за поясом у капитана «Люгер» и немецкие автомат и пулемет на заднем сиденье трофейной таратайки. Он немедленно схватил «МР-38/40» и начал в буквальном смысле играться с оружием – разложил и сложил приклад, вынул и вставил магазин, пощелкал затвором, а потом повесил автомат себе на шею, напрочь игнорируя непонимающие взгляды таскавших мимо нас ящики с патронами и гранатами пехотинцев. Капитан Никитин при этом смотрел на него укоризненно, но беззлобно, как на непутевое, но все-таки любимое дите…

Затем Миша с Никитиным перебросились несколькими, похоже, дежурными фразами, после чего капитан подозвал командовавшего пехотинцами лейтенанта.

Тот дал воентехнику Мише нескольких бойцов, которые помогли дотащить и загрузить в кузов полуторки застывшие тела двух убитых разведчиков (и того, что лежал в сарае среди соломы, и второго, погибшего в поле позади него). Я заметил, что, глядя на убитых, без разницы наших или немецких, Миша заметно бледнел лицом, из чего я сделал вывод о том, что он новичок на фронте, как и все эти военно-технические орлы и орлицы. Я, впрочем, был нисколько не лучше…

Одновременно Татьяна и усатый шофер полуторки (нестарый мужик с одинокими треугольниками младшего сержанта на петлицах ватного бушлата, которого эти посланцы Автобронетанкового управления звали промеж собой «Сигизмундыч») сходили в сарай и принесли к машине оставленные там вещмешки, карабины и простреленную рацию. Я при этом стоял чуть в стороне и лениво наблюдал за их суетой. Встревать в дела и разговоры товарищей командиров у меня не было никакого желания.