В детстве дядя подарил мне калейдоскоп. Я поворачивала колесико, и маленькие стеклышки прыгали перед глазами, складываясь в паутинки, закаты и ожерелья. Когда я думала о том ребенке в парке, это было похоже на калейдоскоп, только из воспоминаний.

На сеансах все обожают, когда я читаю свой журнал, – и хорошо, ведь в том, что касается разговоров, я совершенно безнадежна. Все говорят так быстро, что к тому времени, как мои мозги успевают решить, что им хочется сказать, уже давно обсуждается другая тема. Но мой журнал определенно лучший. Микробофобы совсем не умеют письменно выражать мысли.

Франсина: Полезно ежедневно приветствовать свой журнал, как друга. Вот примерная первая строчка: «Доброе утро, Журнал. Спасибо, что согласился сегодня принять мои мысли и чувства».

Джемма: Ничего глупее в жизни не слышала. По-моему, лучше съесть свою блевотину, чем здороваться с листком бумаги.

Гари: В том, чтобы есть свою блевотину, нет ничего плохого.

Франсина: Что?!

Гари: Не так уж это и отвратительно. Это имеет смысл, на самом деле. Ведь бактерии, которые содержатся в блевотине, это наши собственные бактерии, и мы всего лишь потребляем их обратно, а не отпускаем в окружающую среду, чтобы они заразили кого-нибудь еще.

Дарья: Гари, ты идиот.

Франсина: Хм… Да. Мы немного отвлеклись от нашей сегодняшней темы, которая посвящена ведению журнала. Грейс, не хочешь зачитать отрывок из своего журнала?

Дарья: Есть собственную блевотину отвратительно. Ведь когда тебя рвет, блевотина куда-нибудь приземляется – разве что у тебя, Гари, какая-то особенная блевотина, парящая в невесомости. А когда она приземляется, то тут же заражается от той поверхности, куда попала, поэтому если ее съесть, то в организм попадут не только наши собственные бактерии, а много чего еще!

Франсина: Грейс? Может, кто-нибудь еще?

Гари: Между прочим, собаки постоянно едят свою блевотину.

Франсина: Что?!

Гари: Собаки едят свою блевотину каждый раз. Если у них что-то не так с животом, они всё срыгивают, но не пропадать же добру – поэтому они и съедают всё заново. Вдруг на этот раз будет вкуснее. Так обычно и бывает.

Джемма: Что бывает?

Гари: Намного вкуснее. Во второй раз.

Франсина: Грейс, не могла бы ты зачитать отрывок из своего журнала?!

Отрывок из журнала: По календарю середина осени. Дерево за моим окном сбросило почти все листья. Весной появятся новые, и с ними новая жизнь.

Франсина: Какая прелесть, Грейс! Какая трогательная аналогия с процессом твоего выздоровления!

Первый мозг: Я так и знал – это называется «аналогия»! Я знал!

Второй мозг: Знал ты, как же!

Отрывок из журнала: Лечение помогает, но я еще не получила счет. Я знаю, что рано или поздно счет придет – ведь я заполняла формы. Знаю, что вполне способна заплатить по счету и, если что, сестра поможет. Но до сих пор счет не пришел.

Франсина: Ох, Грейс, дорогая наша Грейс! Пусть ты не слишком активно участвуешь в групповых дискуссиях, но поверь, на каждом занятии ты отрабатываешь свои деньги! Когда так внимательно слушаешь рассказы своих друзей по группе. Когда изо всех сил стараешься не считать. Я рада, что ты поделилась с нами своими страхами, но прошу тебя, выбрось их из головы. Ты каждый день отрабатываешь свои счета. И каждый день, моя смелая, храбрая Грейс, платишь по ним.

Первый мозг: Мм… спасибо.

Второй мозг: Мне противно находиться с тобой в одной черепной коробке.

Отрывок из журнала: До начала лечения я каждый вечер готовила на ужин курицу с овощами. И ела. В одиночестве. Теперь, хоть мне всегда хочется есть, я потеряла всякое желание готовить. Я делаю бутерброд с сыром, ем чипсы с кетчупом или шоколадное печенье. Или покупаю бургер в кафе.

Дарья: Невероятно – она ела курицу.

Джемма: Это отвратительно. Как ты еще жива после этого?

Первый мозг: А что не так с курицей?

Дарья: Ты вообще газеты читаешь?

Джемма: Никогда не слышала о курином гриппе?

Дарья: Если на лужайке голубь, я даже из дома не выхожу.

Франсина: Девушки, мне кажется, Грейс всего лишь пытается провести аналогию и рассказать о тех изменениях, которые произошли в ее отношении к питанию. Речь идет о психологическом и эмоциональном голоде, желании быть услышанной и принятой.

Первый мозг: Вот именно это я и хотел сказать.

Второй мозг: Я этого больше не вынесу. Я пошел спать. Разбуди, когда придет время обеда.

Теперь мы с Шеймусом практически живем вместе. За ним по-прежнему осталась комната в доме, где живут его братья – Дермот и Брайан. Но тот дом – настоящая холостяцкая берлога: грязная посуда в раковине, грязная одежда на полу, один из парней вечно приклеен к дивану и смотрит футбол. Поэтому почти всё время мы проводим у меня. У Шеймуса тут даже кроссовки и зубная щетка. Я покупаю хлопья, которые он любит.

Мне так намного проще: ведь если бы я не знала, в каком доме проснусь, то начала бы волноваться, что забуду принять лекарство. Кроме того, от моего дома гораздо ближе до клиники и профессора. Я сама езжу на трамвае. Теперь я с профессором встречаюсь всего раз в месяц – отчитаться, как проходит лечение и групповая терапия. Я по нему скучаю. На прошлой неделе увидела в парке мохнатую гусеницу и с нежностью подумала о его бровях.

Однажды утром у меня были кое-какие дела – забросить вещи Шеймуса в стиральную машину, отдать его ботинки в ремонт, оплатить счет за электричество. Потом по телевизору показывали потрясающее шоу про геев и лесбиянок – женщин, словно запертых в телах мужчин, и мужчин, оказавшихся в телах женщин. Психолог (не мой) говорил, что это вполне распространено: многие имеют такие наклонности. А я никогда прежде не догадывалась, как несладко живется этим людям, – с какой ужасающей бесчувственностью я относилась к геям и лесбиянкам!

В кафе я больше не хожу. Я так растолстела, что есть апельсиновый торт с горячим шоколадом ежедневно мне теперь просто противопоказано. Вместо этого делаю себе морковные палочки и съедаю полтора финика с тахиновой пастой, которая не такая уж и тошнотворная, если привыкнуть. Пару дней назад звонила маме, и мы славно поболтали про домашние дела. Я всегда была чистюлей, но раньше никогда не вдавалась в детали. Мы поговорили о том, как лучше складывать простыни (сперва свернуть, держась за два смежных конца с короткого края; затем уголок в одной руке к уголку в другой, пока тот не накроет его внахлест; повторить то же самое с другой стороны). А также обсудили, как правильно гладить кухонные полотенца и рубашки. Как это раньше я не замечала, какая она умная? К примеру, когда я глажу рубашки Шеймуса, то всегда оставляю воротничок на потом. Разумеется, спереди образуется складка. А надо проглаживать воротничок с внутренней стороны в первую очередь. Это же гениально! Потом мы поговорили о том, кто из ведущих кулинарных программ нам нравится больше всего. Обе пришли к выводу, что от Эйнсли болит голова, а Делия, с ее очаровательным акцентом, хоть и произносит слова четко, всё же слегка раздражает. Потом мама заявила, что при одном взгляде на Джейми ей хочется сыграть в «спрячь каннеллони». Мне вдруг стало дурно, и я попрощалась.