– Я? Да чтоб мне на столе у Айболита оказаться! Белый меня, падла, чуть не сбил на своём броневике. – Старик вновь оглянулся, но быстро вернулся к разговору. – Какой интерес у тебя за Белого?

– Мне нужен доктор…

– …Цыц! – Копчёный быстро шагнул к парню и закрыл его рот своей ладонью. – Не язык, а помело… У тя чё? Стальное очко с хитро накрученной резьбой?! Ты со своей любовью совсем страх потерял? – старичок ткнул пальцем под рёбра Лёхи.

Тот согнулся от резкой боли и, сбив дыхание, принялся глотать воздух ртом. Копчёный подождал немного и, схватив его за ухо, уже спокойнее зашептал:

– Это Зона! Аномальная Зона отчуждения… Забей себе в мозг – здесь везёт только мертвецам, и никак иначе! Не убьёшь ты – убьют тебя! Свою любовь, мешающую рассуждать здраво, здесь запихай куда подальше! Тут глаза, уши, ноздри и интуиция – твои чувства! Не будешь слушать, не будешь видеть, не сможешь больше любить! А оно тебе нужно?!

– Хорошо… – немного отдышавшись, согласился с ним Джокер.

– Лады. – Копчёный отпустил его ухо. – Док сейчас с наёмниками развлекается, потому тебе до него, как до Китая на пузе. Уж прости… Лично мне – с высокого утёса на твою любовь к нему… Одно скажу – вали от Ершей! Сизый смерть в Зону за собой привёл. Военных пострелял на блокпосте почём зря. Те в отместку нашу деревушку в землю укатали… Нет. Лёнька с рождения весь в крови, а смерть ему, что жена любимая! Эти ребятки – уже не жильцы. У тебя же есть шанс спрыгнуть, ты кровью рук не марал. Идти лучше к военсталам. У них с доктором давние счёты… И побыстрее! Но пока идёшь с нами, учись!

– Спасибо, Копчёный… я так и сделаю, – Джокер выпрямился и как ни в чём не бывало принялся осматривать окрестности. После наставлений вора, бежать к базе военсталов прямо сейчас, по незнакомым ему тропам, воспринималось уже как самоубийство. Учиться и ждать подходящего момента – вот его задачи на ближайшее время.

Дэн замолчал, и никто не захотел нарушать наступившую тишину. Это временное молчание предательски успокаивало. Всё вокруг стало медлительным и тягучим. Даже облака, обычно спешащие куда-то, сегодня, прикрыв вечернее солнце своими тяжёлыми, наполненными влагой животами, неспешно плыли над вечной осенью Зоны. Лишь ветер, ворвавшись в открытые проёмы помещения, принёс с собой эхо автоматной очереди и вой какого-то монстра.

– Харэ уши вялить. Давайте спать ложиться.

– Гриф, не ломай кайф, – взмолился Скип.

– На самом интересном месте… – сокрушённо произнёс Клинч, спускаясь с наблюдательного поста.

– Тебе надо, ты и спи… – пробурчал Рус. – А мы ещё послушаем.

– Нет. Парню тоже нужен отдых. Поэтому ты, – командир указал на Скипа, – будешь дежурить. Через два часа тебя сменит Рус, потом я. Всё.

Мужики засуетились, готовясь ко сну.

– Выходит, все наши сны – это правда? – собираясь забраться на балку, вдруг тихо спросил Скип.

– Скип, я же…

– Просто ответь на вопрос, – он умоляюще посмотрел на командира.

– Да. Скорее всего, – так же негромко ответил Гриф. – Когда ко мне в руки попал артефакт, ставший моим амулетом и сделавший меня Стражем… Я в первые ночи стал видеть не просто странные видения. Они иногда были на грани между сном и реальностью. Я спал и видел, что моя семья не погибла. Жена и девочки живут сейчас где-то под землёй. Ведь на поверхности бушуют пожары. Я пытался докопаться до них, чувствовал жар, вдыхал гарь, а утром, когда я просыпался, мои руки были испачканы пеплом…

– Эти сны пропали сразу после посвящения в Стражи?.. – устроившись удобнее на наблюдательном посту, уточнил Скип.

– Да, как-то сразу. Я даже расстроился, потому что перестал видеть жену и дочек…

– А у меня, наоборот, сны появились, когда я Стражем стал. Прошёл Врата, и накрыло… Самое страшное было видеть в них, как твой белоснежный амулет становится матово-чёрным…

– Ты не говорил об этом раньше. – Гриф встал с места, чтоб увидеть его в темноте чердака.

– А я никому не рассказывал о них. Даже Рекс всего не знает…

– Если хочешь, – командир старался говорить как можно мягче, – можешь рассказать сейчас. Мы и так уже друг перед другом души вывернули наизнанку.

– Гриф, тут рассказывать особо не о чем…

– Но всё же.

– Самым ярким было первое видение. Я как раз шёл к Армаде, занимаясь поисками сестры. В кармане лежал ещё тёплый артефакт, такой белоснежный, что смотреть на него даже в солнечный день было невозможно! И вот, когда до Армады оставалось меньше суток ходу, я заночевал в Чащобе. Смотрел на звёзды, которые, кажется, сияют особенно ярко, когда забираешься на высокое дерево. Сон долго не шёл, я был голоден, но продуктов осталось совсем мало, только на обратный путь. Я нащупал арт во внутреннем кармане и сжал. И тут вдруг оказался в Пустошах! Ночь, но звёзды светят так, что видно всё. Высохшая земля хрустит под ногами. Передо мной в воздухе висит Армада, едва касаясь пиком поверхности. От каждого прикосновения к земле звук был такой, словно гвоздём по стеклу проводят… А я всё ещё сжимаю в кармане артефакт! Ну я его и достал, раз она… тут. Всего в сотне шагов! Руку протяни… Только она и я!

Кулак разжал. Амулет лежит на ладони и светится, словно луна, мягко и загадочно… Я сделал шаг к Армаде, и он засветился ещё ярче! Тогда я смекнул, что надо подойти вплотную. С каждым моим шагом от артефакта исходило всё больше света. А когда я подошёл к Армаде совсем близко, то обнаружил, что второй её пик, оказывается, не чёрный! Только в свете артефакта я так и не понял, какой он. Но точно не чёрный! Я в его отражении увидел себя!

Свободной рукой я коснулся пика. По Армаде пробежал леденящий холод. Я сдержался и руку не убрал. Я же Страж! И тут мой артефакт стал тускнеть! Пока совсем не потух. Я испугался, дёрнул руку назад, но он остался лежать на ладони кусочком угля! Тогда я сжал его как можно сильнее… До нестерпимой боли. И от этой боли проснулся. Огляделся: всё то же звёздное небо, верхушка дерева, и рука во внутреннем кармане! Сдерживая страх, я достал арт и, увидев его белоснежную чистоту, с облегчением перевел дух.

Скип замолчал, держа руку на солнечном сплетении. Именно там у него находился амулет.

– Нет. У меня таких видений не было. – Клинч подошёл к командиру и посмотрел на сидевшего под крышей товарища. – Только… Я стал по-другому понимать земную науку. Всё, чему учили в школе, институте, в лаборатории Синцова. Всё это теперь я могу чувствовать. Мне будто стали доступны тайны мироздания.

– Только другим от этого не легче, – Рус положил руку на плечо товарища. – Всё равно слишком мудрёно объясняешь.

– Как получается, так и говорю…