— У нас есть такая пословица: чтобы узнать человека, с ним надо пуд соли съесть.

Мюрат внимательно посмотрел в глаза Любимову и, затянувшись сигаретой черного крепкого табака, в знак согласия покачал головой:

— Съедим, Вик, съедим…

Разговор начали осторожно. Вначале обсудили предстоящий футбольный матч, шансы команд, ставки в тотализаторе. Беседа прерывалась при появлении гарсона. Они переходили на короткие общие фразы, словно только что познакомились. Иногда Мюрат внезапно начинал говорить на английском, как бы проверяя знание языка и реакцию Вика. Видя нетерпение Мюрата перейти к конкретным делам, Любимов решил отклониться от разработанного плана встречи. Он предложил Мю-рату вести диалог: спросить, что его интересует, что он хочет поведать, высказать свои пожелания.

Любимов сразу почувствовал, что это предложение понравилось Мюрату. Однако Вик уточнил: деловую часть беседы и обсуждение конкретных вопросов он предлагал провести на воздухе, в небольшом, находившемся неподалеку сквере. Мюрат согласился.

Они еще немного посидели, затем, раздельно расплатившись с гарсоном, вышли из кафе. И через несколько минут удобно устроились на скамейке в сквере, где и прошла основная часть беседы. Заключение они провели в ресторане, куда пришли уже вместе, как хорошо знающие друг друга приятели.

По предложению Мюрата в этот же вечер перешли на обращение по имени и на «ты».

Цель вопросов Мюрата, как понял Любимов, сводилась к тому, чтобы выяснить, насколько надежен Виктор, какова его профессия, участвовал ли он в войне, бывал ли в критических ситуациях и имеет ли опыт разведывательной работы? Вик отвечал спокойно, рассказывал о себе с некоторым юмором, давая понять, что к Мюрату относится с большим уважением. Ведь ему были хорошо известны военные заслуги Мюра-та и его вклад в раскрытие военно-политических планов США и НАТО, направленных против СССР.

В конце концов, Любимову было что рассказать. Вспомнился 1941 год. Истребительный отряд милиции Киевского района Москвы. С началом войны Витька Любимов находился там. Ему было всего пятнадцать лет.

Отец Витьки в ту пору работал в Московском уголовном розыске, вот и пристроил сына в отряд. Все-таки при деле. Иначе Витька точно сбежал бы на фронт.

Командир отряда иногда посылал его собрать кое-какие сведения о приближающемся противнике.

Отряд их занимался охраной различных объектов, но в основном боролся с мародерами. Попал в мародеры и Вася Бычков, товарищ по школе и дому. Он тогда прибился к какой-то банде, грабили квартиры, магазины. Очистили ювелирную лавку, там их и прихватили. И Бычкова вместе со всеми, по законам военного времени, без суда и следствия поставили к стенке.

Запомнил на всю жизнь панику в Москве. До сих пор картина перед глазами: метро не работает, а по Кутузовскому «шпарит» грузовик, набитый вещами выше бортов. Среди вещей — какая-то баба, с безумными от страха глазами. Грузовик рвется из столицы к окраине. На улицах надолбы, рвы, укрепления.

Как раз в эти дни в отряд за ним приехал отец. Долго не разговаривал, сказал: «Собирайся!»

— Куда это? — не понял Виктор.

— Ты в спецшколу подавал заявление?

И только тут Виктор вспомнил про спецшколу. Да, в конце 7-го класса он хотел поступить в военно-морскую спецшколу, прошел медкомиссию. Но теперь война, и существует ли эта школа? Оказалось — существует. И приказ о его зачислении уже состоялся.

— До Красносельской доберешься? — спросил отец.

Школа располагалась там.

— Доберусь.

— Тогда давай, двигай…

И он двинул. Потом была учеба, эвакуация в Ачинск, в Куйбышев. Позже школу перебросили на Каспий, и курсант Любимов ходил матросом на пароходе «Шаумян». Перевозили ленд-лизовские, американские грузы из портов Ирана.

В 1943 году окончил спецшколу и был направлен в Баку на подготовительный курс перед поступлением в военно-морское училище.

Зиму проучились, а летом 1944 года — распределение по училищам. Он выбрал военно-морское имени М.В. Фрунзе.

После училища и службы на флоте были высшие академические курсы разведки и трехлетняя работа в США, в Вашингтонской резидентуре.

Мюрат узнав, что Любимов морской офицер, работал в США и знает методы работы ФБР, облегченно вздохнул. Сказал, что рад видеть собрата по оружию. Моряки и летчики всегда были близки по своей натуре. Позднее Мюрат признался: он окончательно успокоился, узнав, что Вик не имеет дипломатической неприкосновенности.

В ходе дальнейшей многолетней работы они успешно использовали возможность переходить с одного языка на другой и с дружеского «ты» на более официальное и почтительное «вы».

Так началась их совместная деятельность. Впереди было почти два с лишним года напряженной работы. Мюрат оказался прав: вместе съели они соли не один пуд.

«Москва. Центр. Васильеву.

На первой встрече с Мюратом найден общий язык и взаимопонимание, установлены дружеские, доверительные отношения. Встреча продолжалась три с половиной часа. Мюрат предложил называть друг друга по имени — Чарли и Вик.

Мюрат производит впечатление умного, слегка язвительного, хорошо разбирающегося в военно-политической обстановке человека. Очень дружески настроенного к нам.

В нем хорошо сочетаются смелость с осторожностью, словесная бравада с бдительностью. Он категоричен в решениях, но соглашается с хорошо обоснованными доводами.

Мюрат — человек, требующий заботы, внимания. Очень ранимый в вопросах службы. Болезненно переживающий, когда затрагиваются вопросы его офицерской чести.

Понимает важность и ценность своей деятельности в наших интересах; но твердо придерживается принципа: оценку этой работы; как моральную, так и материальную, должно давать (а не забывать) командование Вооруженных Сил СССР.

Лютое. Париж».

Этот отчет ждали в Москве с нетерпением и некоторой тревогой. Мюрат был не просто ценным агентом парижской резидентуры, он был суперагентом номер один.

Старший офицер, полковник штаба НАТО в Западной Германии, имевший доступ к самым секретным документам Североатлантического альянса. К тому времени он три года работал на советскую военную разведку. Достаточно сказать, что в марте 1962 года Мюрат указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден высшим орденом нашей страны — орденом Ленина.

В архиве ГРУ сохранился документ, в котором дана такая оценка деятельности Мюрата: «8 60-е годы, в период сложных международных отношений и большой напряженности, значение самоотверженного труда Мюрата трудно переоценить. Его работу и ценность информации можно сравнить только с информацией Зорге или источника Люци из группы Ш. Радо. А возможно, и выше, ибо от Мюрата в Центр поступала достоверная документальная, а не аналитическая информация.

Выполняя наши задания, Мюрат сильно рисковал своей жизнью, жертвовал благополучием семьи и личным положением, в привычном ему, высшем буржуазном обществе, считая СССР своей второй Родиной».