Чего не скажешь о них самих. Люди тут же покидали вагон, как только троица входила в него. Не проблема, если пассажиры вызовут копов. Они уйдут прежде, чем успеет приехать полицейская машина.

Харли уставилась в телефон, ничего не замечая, и теперь шла по платформе, не поднимая головы. Ее вела Плющ, обходя стальные поручни и лавки.

– Вы обязаны это увидеть, – сказала она, ее бледное лицо освещал свет экрана. – Мы повсюду.

Селина остановилась у лестницы, когда Харли приподняла телефон, чтобы показать им видео, которое кто-то снял в отеле. Они втроем рыскают по залу, с оружием и улыбками на губах. По крайней мере, Харли и Плющ, потому что можно было рассмотреть только их улыбки.

– И еще, – сказала Харли, снова опустив телефон, чтобы прокрутить ленту до другого видео.

А вот и она, выпрыгивает из окна. Тут видео замедлилось, чтобы было видно, как Селина развернулась в воздухе, показав два средних пальца Бэтвингу и всем, кто был на балу.

Селина моргнула. Она никогда не видела себя… в действии.

На мгновение у нее в голове сверкнула сцена, как она делает сальто на бревне во время соревнований по гимнастике. С тех пор изменилось и все, и почти ничего. Она сбросила безмолвную тяжесть, которая грозила утащить ее на дно.

Плющ хихикнула, глядя в экран, и толкнула Селину бедром:

– А у нашего котенка все-таки есть чувство юмора.

Селина пихнула ее в ответ:

– Пойдем. Тут везде камеры.

Она кивнула на камеру, которая смотрела на них с высоты совсем рядом.

Харли кинула маленькую бомбу.

Пока-пока, камера.

Селина хихикнула.

– Ну, можно и так.

Плющ шла на шаг позади, когда они поднимались по грязным ступенькам лестницы, ведущей на улицу.

– Ну, когда идем на дело в следующий раз, дамы?

– Через три дня, – ответила Селина.

– Почему не завтра? – спросила Харли.

Глаза у нее возбужденно горели.

– Потому что мы хотим, чтобы эти видео транслировали повсюду. – Селина кивнула на телефон, который Харли все еще сжимала в руках. – Мы не хотим, чтобы наши ограбления сливались друг с другом.

Они дошли до тихой обшарпанной улицы и зашагали по тротуару.

– Мы тогда заляжем на дно, – сказала Плющ, – мне все равно нужно кое-что поделать в лаборатории.

– Хорошо.

Селина на мгновение замолчала.

– Ты умеешь одурманивать людей, – сказала она Плющу. – Почему с нами так не поступаешь?

Харли наконец оторвалась от телефона. Плющ заглянула Селине в глаза.

– Во-первых, с твоим шлемом это невозможно. И во-вторых… – Плющ пожала плечами. – Это противоречит моим правилам. Ну, некоторым из них.

– И каким же? – не сдержалась Селина.

Плющ обвела орхидеи на груди пальцем в перчатке.

– Союзников не подставляю.

Она подняла голову, ее светящиеся зеленые глаза смотрели пристально.

Селина кивнула. Предупреждение принято. Пора идти.

Ей предстоит долгая, петляющая дорога домой, чтобы камеры не смогли ее выследить.

– Через несколько дней вы получите информацию о следующей цели.

Ее спутницы остановились, нахмурившись.

Плющ спросила:

– Как тебя зовут?

Селина не знала, есть ли у нее еще имя.

Имена приходят откуда-то, от кого-то. А такое для нее или стерли, или она сама рада была об этом забыть.

– Женщина-Кошка меня устраивает, – безучастно ответила Селина, хотя вопрос задел ее за живое.

Харли цокнула языком:

– Секреты, секреты, скукота…

Селина махнула рукой, равнодушно закрыв тему.

– Три дня. Будьте готовы.

Селина обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, что Харли взяла Плюща под руку.

– К тебе или ко мне, милая?

Плющ вспыхнула, но ответила:

– Ко мне.

Значит, точно больше, чем друзья. Хотя они, кажется, сами не определились, кто они друг другу.

Когда Селина растворилась в тени, что-то сжалось у нее в груди.

Она никогда не знала, каково это – когда с кем-то можно вести себя вот так.

Сейчас, когда по ее велению Готэм медленно погружался в сияющий хаос, когда нужно было еще выправить извращенные порядки, ее это волновало мало, но… она все равно иногда задумывалась, каково это.

Они удрали. Обыграли его и умчались в ночь.

Люк был так зол, что не смог уснуть той ночью. И следующей.

Наверное, подумал он, это даже лучше, чем привычные кошмары. Но бессонница помогала мало, когда в новостях, снова и снова, показывали ту запись. Кадры, как троица вступает в зал. Кадры, как Женщина-Кошка прыгает из окна и показывает ему средний палец.

Испуганные люди в зале, которых он не смог защитить.

Опустившись на седьмой подуровень, Люк рычал, когда от крыльев отлетали искры. Он латал вторую дыру – Плющ попала точно в цель.

А он сам подставил себя под удар как глиняная тарелка на стрельбах.

Стебли увяли и погибли прежде, чем он успел донести их до лаборатории, чтобы изучить. Но они двигались, а Плющ отдавала им приказы… Боже. Возможно, слухи не преувеличивали: она и вправду не совсем человек. Брюс сталкивался с ней только однажды и не смог узнать точно. Так что в ее личном деле в базе Бэт-пещеры стояла пометка возможно.

Люк не хотел думать, какие могущественные силы захотят воспользоваться этими способностями. Придать им форму еще более страшную, чем ту, во что Плющ уже превратилась.

Тишину нарушил звонок, заглушив жужжание сварочного аппарата. Люк выключил инструмент и надвинул сварочную маску на потный лоб.

– Что случилось? – спросил он у динамиков, вмонтированных в стены и потолок пустой комнаты.

– К вам пришла мисс Вандериз.

Люк вздрогнул.

– В ваш кабинет на одиннадцатом этаже, – пояснил его управляющий помощник. – Я объяснил ей, что вы заняты, но она говорит, что сможет подождать.

Люк тихо застонал. Какого черта ей тут надо?

– Скажите ей…

Если он скажет ей, что занят, она, возможно, придет опять. Или будет поджидать его дома, и, возможно, станет выискивать его в свободное время, и, возможно, станет задумываться, а где же он все время пропадает.

Люк вздохнул:

– Скажите ей, что я буду через пятнадцать минут. Спасибо.