– Три года назад? – переспросил Ваня. – Борис тоже три года назад поселился у нас по соседству.

Лилька кинула на него враждебный взгляд.

– Не вижу никакой связи.

– Нет, нет, конечно, нет. Просто к слову пришлось. Продолжай, пожалуйста.

– Так вот, этот Запретилин и был убит в лесу. Его тело нашли. А где мой Боря, до сих пор неизвестно. Следователь сказал, что рано утром приедет, чтобы показать фотографии этого Запретилина. Вдруг он появлялся у нас в «Вальхалле» или здесь, в Дубочках.

Обитатели усадьбы, собравшиеся, чтобы выслушать Лильку, от всей души поздравили ее. Но сама Лилька радоваться не торопилась.

– Если убили не Борю, а какого-то Запретилина, то у меня вопрос: где же тогда мой Боря?

И она так требовательно взглянула на Василия Петровича и Алену с Ингой, словно те лично были ответственны за исчезновение ее жениха. Лилька же выглядела не столько счастливой, сколько озадаченной.

– Хорошенькое дело, – ворчала она. – Взвалила я на себя «Вальхаллу», а если Боря жив? Сбежал, скрывается от меня, может, уже новую пассию себе подыскал, а я с его зверьем возись? Оно мне надо? Конечно, если так посмотреть, то по бумагам звероферма, ателье и гостиница – мои, но одно дело по бумагам, а другое – в жизни.

– Погоди, – изумленно перебила ее Алена. – Почему ты говоришь, что «Вальхалла» твоя?

– Моя.

– Но как же… Как же Боря на это пошел?

Лилька пожала плечами.

– Когда Борис только затевал это дело, у него же ничего толком и не было. Вот он и попросил меня оформить «Вальхаллу» на свое имя. Не хотелось ему в налоговую таскаться, бумаги там разные оформлять, вот он и попросил, чтобы я все на свой паспорт оформила.

– И ты согласилась?

– Ну, я же его своим мужем считала. А у мужа и жены все общее, верно?

– Верно. Но вы-то не были мужем и женой. Я имею в виду, официально не были.

– И что такого? Боря меня попросил, я пошла ему навстречу. Работали-то мы все равно вместе. Пока Боря был жив, я бы все равно не могла заявить о своих правах на «Вальхаллу». Кто бы мне это позволил? Да я и не хотела. Я замуж за него очень хотела. А теперь Боря то ли умер, то ли жив, то ли исчез, то ли появится скоро. А ну как он через какое-то время, через год, например, и спросит с меня о своих доходах. Что мне тогда делать? Я-то уже размечталась, как сама там всем управлять стану, тогда и шубы могу себе шить без счета и спроса. А если Боря жив, просто куда-то от меня ушмыгнул, то это совсем другой коленкор получается. Тогда мне стараться не для чего. Не для Бори же я буду вкалывать, чтобы он потом с новой мамзелью заявился и мне бы пинок под зад ногой всадил.

– Но ты же говоришь, что «Вальхалла» твоя.

– Это по документам. Могу их вам показать, если не верите.

– Почему же, верим. Только непонятно, если все твое, то чего ты волнуешься.

– Да ведь в лесу, где мы с Борей живем, бумаги – это одно, а реальная жизнь – это совсем другое. Не захочу отдать ему «Вальхаллу», он там все спалит. И меня заодно вместе с ней. Запрет в доме и подпалит. Я как-то однажды еще давно заикнулась при ссоре, что здесь все мое, так Боря мне прямым текстом объяснил, что со мной будет, если я задумаю его кинуть. Так что я обманывать его не хочу, а то как бы самой себе дороже потом не вышло.

В словах Лильки был здравый смысл. Но Лилька не просто рассуждала, она еще и требовала, чтобы ей немедленно сказали, как быть дальше и что делать. Прямо сейчас. В два часа ночи.

Насилу Василию Петровичу удалось уговорить ее потерпеть до завтра, когда появится следователь с фотографией Запретилина.

– Не понимаю, как мне может это помочь? – упиралась и не хотела идти спать Лилька.

Она просто не понимала, как другим может хотеться спать, когда у нее не решена главная проблема в жизни.

– Лилечка, утро вечера мудренее. Ляжем спать, утром все образуется.

– Я до утра не усну.

– Зато мы уснем.

– Ну и спите!

И насквозь обиженная тем, что она называла душевной черствостью, Лилька ушла в одну из отведенных для гостей спален.

– Вот и помогай после этого людям, – пробормотал Ваня. – Благодарности ноль!

Но Алена с Василием Петровичем заступились за Лилю.

– У нее сейчас трудный период.

– Сколько я себя помню, у этой особы всегда трудный период. Некоторые люди умудряются сами себе искать приключения на свою голову. Лично меня озолоти, я бы с этим Борисом на одном поле и с… бы не сел. За версту же видно, что мошенник!

– Ты никогда этого никому не говорил.

– А чего говорить? Сосед же. С соседями надо жить дружно. Но мне он никогда не нравился. И я вам скажу, что не напрасно. Нечист на руку наш соседушка, вот что. Сколько раз я замечал, что, поговорив с вами, он, выходя из усадьбы, что-нибудь да упрет.

– Что именно?

– Да хотя бы сладостей из вазы. Фруктов со стола.

– Ваня, сладости и фрукты для этого и стоят, чтобы гости ими угощались.

– Так одно дело, когда угощались, – упрямо возразил Ваня. – Конфетку одну-другую возьмут, ну, горсть там прихватят, если ребята малые дома гостинцев ждут. Но не все же конфеты из вазы себе по карманам распихивать. И фруктов набирал так, что из рук валилось. Да яблоки с грушами не брал, все норовил киви и мандарины набрать.

– Разные вкусы бывают.

– Не во вкусах дело, а в цене! – отрезал Ваня. – Яблоки и груши, если в сезон, копейки стоят, или вовсе даром можно набрать в наших садах. А за мандарины, киви, персики или бананы деньги плачены.

– Бананы у нас в оранжереях неплохо растут. И киви с мандаринами тоже.

– Только их просто так в саду не нарвешь, – упорствовал Ваня. – А в магазине они денег стоят. Хотя и недорого вы их цените, а все равно сколько-нибудь да платить надо. А у Бориса каждая копейка на счету была. Вот гость у вас дома вкусностями на халяву и затаривался. Я иногда даже думал, что он потому к вам раз в неделю наведывался, чтобы сладостями, фруктами да и другой провизией у вас впрок запастись.

Алена задумалась. Только сейчас ей пришло в голову, что Ваня может быть прав. Действительно, после посещений Бориса ваза с домашними конфетами и блюдо с пирожными из местной кондитерской стремительно пустели. Про фрукты и говорить не приходилось, эта ваза вообще редко надолго оставалась полной. Но вот леденцы, тянучки и карамель такой популярностью не пользовались. Обычно полной вазы хватало на неделю. И наполнять заново ее приходилось только после визитов к ним Бориса.

И жалобы от поваров поступали на пропажу кое-каких продуктов из кладовых обычно также после появлений Бориса в усадьбе. Раньше Алена не придавала этому большого значения, подумаешь, взял кто-то немножко еды, да на здоровье, если человеку нужно, пусть берет, но теперь она подумала, что не зря она испытывала антипатию к Борису.