Позже момент как-то стерся из памяти, но сегодня, когда они носили вещи в машину, Кирилл и в самом деле увидел в сенях колун! С рукоятью, обмотанной синей изолентой. Не тот, понятно, с которым упражнялся Юрок, просто очень похожий.

Он понял: колун уже попадался на глаза, просто не привлек внимания. Но отложился где-то в дальнем углу памяти — и всплыл в ночном кошмаре.

Но теперь колуна в сенях нет… Он лежит здесь. В дальнем углу. Измазанный кровью.

С такой уликой мисс Марпл и Эркюль Пуаро могут спокойно отдохнуть. Или расписать пульку в компании Шерлока Холмса.

Все и без них понятно.

Какое место идеально подходит, чтобы проследить за идущим на гриву Кириллом, и за поспешающей вслед Клавой? Проследить, не сходя с места?

Правильно, высоченное крыльцо стоящего на холме дома Викентия. Единственный и неповторимый наблюдательный пункт во всем Загривье. Только не рассказывайте сказки, что там мог оказаться кто-то другой. Он, другой, постучал бы и вошел. Или ушел бы обратно, не дождавшись ответа на стук.

Нет, на крыльце сидела Марина… Все-таки проснувшаяся достаточно рано. Увидела уходящего на гриву Кирилла, но ничего не сделала: кричать — не услышит, а нестись за муженьком сломя голову — это не для Марины Викторовны. Но затем в том же направлении прошла Клава…

Здесь, сейчас, в псевдобаньке, Кирилл ощущал к жене самую настоящую ненависть. Причем даже не столько из-за убитой Клавы, сколько из-за той, утренней, ситуации: они на полянке, голые (ну, по крайней мере одна из двоих)… И Марина. В кустах. Сука…

Не ежик там шумел — другой зверь… Гораздо крупнее и опаснее.

Лучше бы уж сразу выскочила, устроила бы скандал, даже мордобой…

Так ведь нет, Марина Викторовна занимается такими вещами исключительно на холодную голову.

Впрочем, возможно, наложилась еще одна причина. Тогда, на полянке, Клава говорила очень искренне — о детях, и о прочем… И эта рассудочная сука, упрямо не желающая никого рожать, могла испугаться

…

Испугаться, что для Кирилла, давно мечтающего о детях, скандал станет последней каплей. И он сделает то, что давно стоило сделать. Поскольку мифическая беременность — лишь средство продавить покупку дома…

Как бы то ни было, Марина тихо вернулась домой и удачно изобразила только что проснувшуюся… Но хорошо запомнила время и место назначенного свидания.

А потом… Черт, ведь трагедии вполне можно было избежать… Трамблер… Глупая случайность… Он идиот… Полный идиот. Совершенно не оценил значение ее злобного взгляда — тогда, при безуспешных попытках завести машину.

Она ведь заподозрила, что поломка — дело рук Кирилла!

Дальше — хуже…

Новая цепочка диких совпадений, но в глазах Марины все логично: муж где-то долго шлялся — значит, вполне мог сговориться с Толяном и Лихоедовым. Затем вдруг выясняется, что Кириллу надо уехать на пару часов — причем время идеально совпадает с назначенным Клавой свиданием…

Что могла подумать Марина? Лишь одно: он идет продолжить столь активно начавшееся знакомство с «королевой свинофермы», вся история с трамблером — блеф.

Дурак… Идиот… Мог ведь, наверное, догадаться… По каким-то ее обмолвкам, случайным жестам…

Она ведь убила не со зла, как дико ни звучит… Что ей Клава? Не стоит и руки пачкать… Она убила из страха . Из страха потерять верного раба, к которому все-таки привыкла, как привыкают к собаке или кошке… Раз уж он, тихо-мирно просидев шесть лет под каблуком, пустился на такие сложные комбинации — дело плохо. Ожидать можно всего.

Рассчитала она все идеально — но исходя из своих, ложных, посылок. Кирилл, получив свое, вернется из «баньки», и… стоп! Что-то не сходится… Вернется, и что подумает, не застав жены?

Значит, на столе лежала бы записка: пошла, дескать, позвонить маме по соседскому «Алтаю», чтобы та не волновалась, скоро приду, любимый, дата, подпись.

Проверить факт звонка маме Кирилл не успел бы.

Едва Толян заменил бы трамблер (а по версии Марины — лишь подсоединил бы отсоединенный Кириллом контакт) — они тут же укатили бы из Загривья.

И про смерть Клавы он узнал бы ох как не скоро…

Все-таки он кретин… Зачем сболтнул ей про новую книжку, про то, что будет изредка приезжать сюда за материалом? Промолчал бы — Клава осталась бы жить. Кириллу жена бы все припомнила, и не раз, — так что когти, вцепившиеся в член, показались бы детской забавой… Но Клава осталась бы жить.

Марина спланировала ИДЕАЛЬНОЕ убийство. Расследование? Не смешите, никто не стал бы даже вызывать из другого субъекта федерации двух никчемных свидетелей, всего-то пяток минут общавшихся с убитой… Мало ли кто покупает тут мясо…

Марина спланировала все идеально — и тем не менее сядет в тюрьму, и очень надолго. Потому что планировала, исходя из своей оценки ситуации — из абсолютно ложной оценки…

Почему все-таки убила, если Кирилл не пришел? По той же самой причине. Итак: она в кустах у «баньки», все рассчитано по минутам, колун наготове. Она уверена: Кирилл внутри и вот-вот должен выйти… Выйти первым и наверняка в одиночестве — у него цейтнот, и светиться в деревне рядом с Клавой ему ни к чему… Должен выйти — и не выходит, и не выходит, и не выходит…

Что могла подумать Марина?

Да что угодно. Лишь истинного положения дел она представить не могла: для этого ей надо было сломать всю цепочку своих рассуждений — логически безупречных и абсолютно ложных. Может, вообразила, что он все РЕШИЛ — именно здесь, именно сейчас, и останется с Клавой до утра, послав подальше супругу, которой недолго осталось носить это звание? И вот тогда она впервые сорвалась с резьбы…

Сломала дверь: Кирилла нет! Зато есть Клава… И шанс избежать трагедии еще оставался… Но остался нереализованным: Клава тоже была на взводе — из-за отсутствия Кирилла. Слово за слово, и…

Еще один маленький штришок, маленький бонус для прокурора: потолок тут относительно низкий. Кирилл, например, со своим ростом метр девяносто пять, — топором над головой не взмахнет, зацепится: на глаз видно, никакие следственные эксперименты не нужны… Для эксперимента сюда стоит пригласить (вернее, доставить в наручниках) одну гражданочку, чей рост составляет ровно сто шестьдесят четыре сантиметра без каблуков. Подсказать имя, фамилию, адрес?

И что теперь?

Теперь у него ни любовницы, ни жены… Один, как пугало посреди поля, пугало в каске вермахта образца 1935 года…

Страшно…

До чего же страшно, если вдуматься: Марина искалечила жизнь и себе, и ему, а Клаву вообще вычеркнула из списков живущих, — лишь потому, что умеет трезво, холодно и логично мыслить… Единственная неверная посылка, плюс несколько очевидных фактов, предвзято истолкованных, плюс безукоризненные логические построения — и готова непротиворечивая, но насквозь лживая картинка.