class="p">— Угу. Да ладно, тогда-то я тоже понимала, что у нас восемь лет разницы. Есть такая классика жанра. Влюбиться в парня из старших классов.

— Стой. А по поводу секса? Что ты имеешь ввиду?

— А, по поводу этого. Ну, как я сказала, я была влюблена в тебя с детства. Год — а это было в канун Восьмого марта — так вот, год назад я была в одном клубе. Сначала с Анжелкой. С нами еще и был ее парень, поэтому они как-то быстро где-то потерялись. Я выпила пару шотов текилы, танцевала и заметила тебя. Да на самом деле ты сам ко мне первый подошел. Танцевал сзади, кстати, ты даже пьяный достаточно пластичен. А потом… мы поехали куда-то в гостиницу. И переспали. Ты был у меня первым. И единственным.

Я лежу молча. Рассказ Ады меня удивил. Тут по-другому и не скажешь. Я помню тот раз. Точнее смутно, помню, как мы ехали с девушкой и целовались на заднем сидении такси. А потом я помню ее слишком загорелое для марта тело на светлых простынях. И помню, что мне было хорошо.

А утром уже никого не было в номере. И если бы не было в постели одной длинной волосины и легкого шлейфа женских духов, я бы думал, что мне все приснилось.

Но сейчас меня тревожит совсем другое:

— А ты сказала, что была влюблена… хм, это означает, что все в прошедшем времени?

— Не знаю. Все слишком сложно.

— Тогда не будем ничего запутывать еще сильнее, — боюсь и сам признаться в своих чувствах. Не хочу делать это пьяным. Хотя секс, видимо, у нас получается именно в таком состоянии. Ада в моих объятиях легко хмыкает, а после начинает активно смеяться.

— Что такое?

— Да вот думаю. Это что же получается, это я не тебя привлекаю, а алкоголь в тебе?

— Нет, даже не думай.

Переворачиваю все же Аду на спину и снова касаюсь губами ее лица.

— Просто я идиот немного. А ты невероятная.

— Угу, поверю. И проверю.

И мы проверили. Несколько раз.

Караулова засыпает. А я не хочу ворочаться на кровати, пытаясь найти удобную позу. Иду на кухню. Бутылка виски пустует, но алкоголь мне сейчас и не нужен вовсе. Вместо этого закрываю плотнее дверь, чтобы не разбудить девушку звуками громкой кофеварки. Делаю себе побольше кофе и думаю.

Обычно в адвокатуре мне в таких делах помогал мозговой штурм. Иду за листком и ручкой. Пишу, черчу какие-то схемы и взаимосвязи. И только к трем ночи у меня вырисовывается уже реальная картина мира — та, которую я понимаю и принимаю, которая объясняет мне все.

Сегодня, когда я ждал Дюшу в гости, когда смотрел на нее на своей кухне, я понял, что хочу ее видеть всегда с собой. Это не блажь, не попытка утопить страх, боль, или избежать очередной негативной волны самобичевания. Это реальные чувства. Возможно, именно их осознание повалило мой барьер на пути к сексу и либидо. Последняя из вызванных мной проституток была безумно похожа на Алину. Именно тогда я совсем отказался от интимной жизни — она мне стала противна из-за себя же.

Когда я в тот раз, год назад, проснулся в отеле и подумал, что ночью у меня был секс, мне показалось, что я сошел с ума. Ибо фактически больше полугода до этого мне и не хотелось ничего. И после этого тоже прошел год, который я провел монахом. Сейчас я могу сказать только то, что чувствовал Дюшу на подсознательном уровне. Просто знал, что она моя и что мы будем вместе. Видимо, тогда была демо-версия.

И я кончил в нее. Даже в процессе своего мозгового шторма пришлось обратиться к интернету. Почитал, что вероятность забеременеть в первый раз, факт чего меня тоже шокирует сейчас, совсем низкая. Вероятно, Аде даже не пришлось пить лекарства.

Смял листок бумаги и отправил его в урну. Помыл за собой чашку от кофе, памятуя, что моя девушка любит чистоту в кухонной зоне. И отправился спать. Подумал даже, что могу себе позволить выходной день. В честь, так сказать, нового поворота в жизни. Но вспомнил о договоренности с врачом. Все же желательно было проверить свой организм, хотя судя по количеству оргазмов за сегодняшний вечер, мне это все может и не понадобиться.

В итоге уснул я довольный. И тем, что наконец-то пали мои тщательно ранее построенный барьеры, и тем, что я определился с чувствами. И главное — удивительным образом мою душу грел факт, что у Дюши я первый и единственный. Засыпал, обнимая девушку. И в ее макушку еле разборчиво шепнул:

— Люблю.

***

Утро бывает разным. Иногда лежишь под одеялом, чувствуешь приятную негу и не хочешь вставать. Иногда внутренние силы настолько мощные, что буквально выталкивают тебя из объятий сна. А иногда утро бывает невероятно тягучим, как растопленный зефир в какао. Нежность обволакивает тебя, хочется совершать глупые романтические поступки.

Поэтому, пусть я и уснул под утро, просыпаюсь я раньше будильника. Отключаю его и иду на кухню. Ладно, каюсь. Перед этим пару минут любовался девушкой, которая спала мирно в моей постели. Одеяло было отброшено в сторону, а бесстыдница с прекрасной фигурой отлично чувствовала себя и без него, судя по легкой улыбке и отсутствию морщинок между бровей. Когда Ада задумывается, она обычно сводит к переносице брови и пытается прикусить губу. Легонько трусь носом о ее обнаженное плечо и ухожу из комнаты.

Делаю бутерброды, которыми меня всегда кормила по утрам сама девушка. На тосты намазываю легкий слой масла, сверху зелень и ветчину с сыром. Завариваю кофе. Помня график Аделаиды, иду ее будить. Не успеваю сделать это сам и сталкиваюсь с девушкой, которая уже одевается в моей спальне. Сначала она меня не замечает, а значит — я могу полюбоваться. Как она достает из шопера, с которым ко мне пришла, чистое белье и натягивает на себя.

Думаю, что все же нужно поговорить серьезно и основательно. Пусть ко мне переезжает со всем барахлом.

Дальше Ада надевает топик, широкие брюки и накидывает сверху какую-то безразмерную рубашку. Больше она похожа на мужскую, поэтому наконец-то я подаю голос:

— Хочешь, я своих рубашек подгоню.

Девушка не вздрагивает от голоса, будто бы и так зная о моем присутствии в комнате. Оборачивается:

— Можешь и подогнать. Я бы у тебя позаимствовала серую и черную.

— Бери любые — прохожу мимо Ады и отодвигаю одну из створок шкафа-купе. Караулова не спешит выбирать одежду