Он насторожился:

– По данному делу?

– Да.

– С какой стати?

– Потому что он может согласиться, а вы – нет.

Не опаздывай он к следующему клиенту, наверняка принялся бы спорить. А так взглянул на часы, подошел к телефону и стал звонить. Даже для него, помощника окружного прокурора, ведущего дело Идз и Фомос, это обернулось той еще работенкой. Но через десять минут телефонных переговоров он сообщил:

– Инспектор на совещании у комиссара. Отправляйтесь туда, запишитесь на прием и ждите.

Я поблагодарил его вдогонку.

За все это время пообедать мне так и не удалось, и по пути на Центр-стрит, которая была совсем недалеко, я купил четыре аппетитных зрелых банана и зашел с ними в кафешку, где запил их пинтой молока.

Обстановка у кабинета комиссара полиции Скиннера многообещающей не выглядела. Не потому, что в просторной и оживленной приемной толклось множество посетителей всех мастей. Это-то было вполне обычным. Просто мне не удалось выяснить, с кем разговаривал Мандельбаум. Никто даже не подтвердил, что Кремер все еще у комиссара.

Что еще хуже, в кабинете Скиннера имелась вторая дверь, выходившая в коридор за углом. Следить сразу за двумя выходами непросто. Тем не менее я попытался. Вышел в коридор, свернул за угол и прямо у той другой двери наткнулся на сержанта Пэрли Стеббинса. Завидев меня, он непроизвольно зарычал.

Я подошел к нему:

– Я тебя когда-нибудь просил об одолжении?

– Никогда, – прохрипел он в обычной своей манере. – Ты не такой тупица.

– Только не сейчас. Я собираюсь пристать к инспектору Кремеру, когда он выйдет. Попрошу уделить мне пять минут. А ты, будь любезен, подержи рот на замке. Можешь, конечно, все мне испортить, но зачем? Я добропорядочный обыватель, плачу налоги, а в тюрьме оказывался всего лишь девять раз.

– Он очень занят.

– Я тоже.

– Что ты хочешь спросить у него?

Ответ был у меня наготове, но он мне так и не понадобился. Распахнулась дверь, и из кабинета к нам вышел Кремер. Он собирался пройти мимо, настолько поглощенный своими мыслями, что даже не заметил меня, но я встал у него на пути.

– Ты? – В восторг он отнюдь не пришел и метнул свирепый взгляд в Пэрли: – Это еще что такое?

Я вмешался:

– Это моя идея, инспектор. Мне есть что сказать. Если поблизости имеется свободный кабинет, пяти минут хватит.

– У меня нет времени.

– Тогда четыре.

Он нахмурился:

– Тебя подослал Вульф?

– Нет. Это моя идея, – с нажимом ответил я.

– Так в чем дело? Можно поговорить прямо здесь.

Он прислонился к стенке, я встал напротив. Пэрли замкнул нашу компанию в треугольник.

– В кабинете окружного прокурора мне велели идти домой, – начал я. – Вместо этого я пришел сюда искать вас. Вы слышали во вторник, как мистер Вульф назвал меня клиентом. То была шикарная хохма, хотя он и говорил более-менее серьезно… Достаточно серьезно, чтобы послать меня разведать, получится ли устроить переполох в «Софтдауне». И мне повезло. Прошлым вечером они все явились…

– Мне об этом известно.

– Понял. Я ощущал некоторую вину за Присциллу Идз. Допускаю, лишь по трагической случайности мое желание использовать ее для невинного розыгрыша привело к такому вот исходу, но, естественно, я хотел поймать ублюдка, устроившего этот исход…

– Это мне тоже известно. Ближе к делу.

– Как раз к нему подошел. С Сарой Яффе совсем другая история. Беда с ней произошла не только по трагической случайности. Все то время, что она рассказывала мне по телефону о пропавших ключах, убийца таился в чулане и поджидал ее. Я объяснил ей, что́ делать. Мне не особо верилось, что он где-то в квартире. Один шанс из сотни, никак не больше. Я не знал ни единой причины, по которой кто-то мог желать ей смерти, и не знаю до сих пор. Я проинструктировал ее исходя из этого убеждения. А ведь мог бы велеть, чтобы она бежала к открытому окошку и позвала на помощь, и это, вполне возможно, спасло бы ее. Или же посоветовать чем-нибудь вооружиться. Например, табуреткой, стоявшей прямо у телефона. Прислониться к стене и лупить по ней, кричать что есть мочи, пока кто-нибудь не придет. Это могло бы не только спасти ее, но и позволить схватить его. Но я не сделал и этого. У меня было припасено кое-что получше. Я велел ей идти в прихожую, а затем к входной двери. И все для чего? Чтобы она оказалась в паре метров от чулана, где он прятался? Чтобы он, услышав, как она приближается и проходит мимо, распахнул дверь, шагнул к ней и ударил? Это я сказал ей, что́ делать. И она исполнила мои указания, хотя и признавалась, что большая трусиха. Черт, тут дело не в трагической случайности.

– Так чего ты хочешь? Медаль на грудь? – проскрежетал Кремер.

– Нет, благодарю. Мне нужен шанс схватить его. С тем, что сейчас у меня на душе, я не поеду домой просиживать задницу, и ждать, когда на мистера Вульфа снизойдет гений, и вечером просто отправляться в кровать. Так уж получается, что я в состоянии вам помочь. И я хочу это сделать. Например, вы, конечно, допросили всех присутствовавших у Вульфа вчерашним вечером. Но вы не закончите с ними, пока – и если – дело не будет раскрыто. Ключи украли прошлым вечером в кабинете мистера Вульфа. Наверняка это произошло за моей спиной, потому что глаз у меня наметанный и вчера он уж точно не скучал. Если вы допрашиваете кого-то из них прямо сейчас, позвольте мне поприсутствовать и внести поправки, если моя память заявит о подобной необходимости. И так можно продолжать, пока вы его не схватите. Я могу быть вам полезен. Я был там прошлым вечером и наблюдал за происходящим, а потому знаю про то, когда ключи могли украсть, а когда – нет, больше, нежели можно выяснить за целый месяц допросов. Еще я с удовольствием помогу любым другим доступным способом. Если только мне не надо будет переводить лейтенанта Роуклиффа за руку через дорогу.

Он хмыкнул:

– Типично вульфовский подход.

– Нет. Единственный мой разговор с мистером Вульфом произошел этим утром в девять. Надо мной нависал лейтенант, а сержант слушал нашу беседу по телефону. Это сугубо личное, как я и говорил. Просто потому, что некоторое время мне явно будет не до сна.

Кремер повернулся к Пэрли:

– Он там был и мог бы помочь. Ты знаешь его, как и я. Что скажешь? Он не врет?

– Вряд ли, – поддержал меня сержант. – Мозги у него уж давно пухли. А тут еще и досталось как следует. Такого ему не вынести. Я бы согласился. Вышвырнуть его мы всегда успеем.

Кремер перевел взгляд на меня:

– Если это какая-то хитрость, я тебя за ребра подвешу. И смотри у меня: чтобы до Вульфа ничего не дошло, ни единого слова! Как и до прессы и вообще кого угодно.