Отложив до вечера поимку злодея, я уселся в машину и, как положено солдату на службе, покатил на поиски «полевой кухни», желательно – с грузинским акцентом. Захотелось мне, понимаешь ли, хинкалей съесть. И лучше всего с бараниной, и чтобы сок брызгал, чтобы остро, вкусно, красиво! Что я, на хинкали не заработал?

Кафе нашлось буквально в трех кварталах от логова Егора. Обычная хинкальная при рынке, который ушлый предприниматель выстроил около года назад. Самая настоящая хинкальная с поваром-грузином, что не могло не радовать, уж этот-то повар должен уметь готовить свои национальные блюда?

Вообще-то, я стараюсь никогда не есть на рынках. И не покупать на улице всяческие пирожки, чебуреки и шаурму. Печальный опыт имею. Шел однажды в центре города и возле закусочной увидел, как жарят чебуреки – красивые такие, зажаристые, пышные! Купил. Съел – с некрасивой жадностью, отдуваясь и запивая холодным ситро. Три дня! Три дня я лежал пластом – в те минуты, когда не рычал на унитаз и не сидел на нем, белый как мел, покрываясь потом от усилий выдавить из себя кишки. Чуть не помер. И это навсегда отбило у меня доверие к подобным предприятиям общественного питания.

Но конкретно эта хинкальная меня порадовала – чисто, уютно, и хинкали точно такие, какие я люблю, – огромные, сочные, с зеленью и ароматным мясом. И совсем даже недорого. На удивление недорого!

Всегда было интересно, как это кавказцы умеют выживать, содержа подобные заведения. Прибыль должна быть мизерная! Наш, русак, давно бы уже прогорел, а эти кудесники вроде как процветают. Каким образом они выживают, не задирая цены, да еще и умудряясь готовить вполне себе приличную еду? Загадка, однако! Довольствуются малым? В отличие от нашего брата, который хочет много и сразу – сорвать куш, а дальше хоть трава не расти!

А вот чай был гадким. Не то чтобы совсем уж помойным, но я такой не люблю. Зеленый чай, да с лимоном – вот самый лучший чай для опера Каргина!

– Привет!

Я невольно скривился – что, пустых столов нет? Ну на кой черт лезть за мой стол? Посмотрел на источник звука и удивленно поднял брови:

– Ты? И что ты тут делаешь?

– А ты как думаешь? – девчонка хихикнула и машинально поправила волосы. Поправлять там особенно было и нечего – я не помню точно, но вроде как волосы у нее были подлиннее. Что-то вроде каре. А теперь – почти лысая!

– Ты постриглась? – почему-то спросил я, не думая, просто пришло на язык.

– О! Заметил?! – Нюся расхохоталась, и смех ее был мелодичным, звонким, как колокольчик. – Мужики никогда ничего не замечают, а ты заметил! И запомнил! Что, понравилась, запала в душу? Может, влюбился?

– Хм… – Я поднял брови, и Нюся поняла это по-своему, нахмурилась. Или, вернее, как-то сразу погасла.

– Да ладно, ладно… шучу! Как ты можешь влюбиться в шлюху?! Хотя я тебе скажу. Если бы кто-то меня полюбил, взял бы такой, какая есть, то я была бы верной, как тыща праведниц! Вот!

– Врешь, – я был спокоен и знал, что говорю. – Миф это. Мол, все попробовала, все испытала, и теперь нечего искать. Теперь только семья, только муж и никаких других мужиков! Это шлюхи придумали. Только так не бывает.

– Не бывает, – скривившись, кивнула Нюся. – Только на хрена портить настроение? Что, нельзя было подыграть? Сказать, что я была бы охрененной женой? Что меня впереди щастье ждет и ва-аще – ништяковская жизнь? Сука ты, Самурай!

– Не называй меня Самураем, – попросил я, ругая себя за глупость. – Это я так… ляпнул, не подумав. Подыгрывать тебе? Зачем? Чтобы ты ушла с хорошим настроением отсасывать хачику в сортире? Втыкать себе в вену иглу? Зачем ты это делаешь? Ты красивая, молодая – зачем?

– А что мне было делать? – Нюся оскалилась, как Медуза Горгона из мультика об аргонавтах. – У меня мать в деревне! И сеструха младшая! А у нас дом сгорел! А в деревне работать негде! А здесь, в городе, – кидалово одно! Устроилась в магаз – на испытательный срок, думала, отработаю, кассиршей буду! И что? Полтора месяца отработала: «Ты нам не подходишь!» Дали гроши, считай, я и должна осталась! И что мне делать? Пошла на улицу, не с голоду же подыхать! Колюсь? Ну, да, колюсь! Так ты попробуй, сцуко, всю ночь зад подставлять всяким уродам – с ума спятишь! Или повесишься! Без наркоты-то! Умник, млять! Я думала, ты нормальный парень, а ты такое же говно, как они все!

– А с чего ты думала? С какого такого хрена? – завелся я. – Потому что продрал тебя хорошенько и по морде не дал? И ты решила, что я хороший?! Я же тебе говорил, может, я маньяк, убийца! А ты тут сопли сахарные мечешь!

– Не знаю почему… – Нюся устало вздохнула, покосилась на меня. – Слушай, можно у тебя занять тысяч сто? А лучше пятьсот! Я отдам. Потратилась, а есть так хочется… до вечера еще далеко. А с хачиками не хочу – они жадные, да и все без презика норовят. Не уследишь – так и воткнут, идиоты, заразят дрянью какой-нибудь. Я ведь чистая, хоть и с наркотой… слежу за собой. А хочешь, я тебе минет сделаю? В туалет отойдем, и сделаю! Дешево, по блату!

– На! – Я достал из кармана комок мятых купюр, бросил на стол. – Бери. И не надо ничего отдавать. Пока. Удачи!

Я встал и, не глядя на девушку, пошел на выход. Уже когда подошел к дверям, услышал вскрик, гневный возглас, что-то вроде: «Отвали, урод!» Оглянулся – возле Нюси стояли двое молодых кавказцев – высоких, плечистых, заросших черной щетиной. Один из них держал в руке комок денег – тот, что я бросил на стол, другой – саму девушку, оттаскивая ее за шею назад, прижимая к стулу. Нюся вцепилась в запястье того, что взял деньги, и не отпускала, что было довольно-таки удивительно для такой субтильной девицы. Кавказец выглядел крепким и совсем неподходящим спарринг-партнером для молоденькой девушки.

Почему-то вдруг подумалось, что короткая прическа для проститутки не прихоть, а средство самозащиты. Попробуй-ка, ухвати ее за волосы! Рука-то и соскользнет!

Развернулся, пошел к столу. Подошел в тот самый момент, когда первый кавказец наконец-то победил девчонку и, радостно ухмыляясь, отправил во внутренний карман куртки мои деньги. Мои, сцуко! Деньги! Наглая тварь…

– Уважаемый, что происходит? – Надо быть вежливым, пока не придет тот миг, когда надо будет убивать.

– Эй, прахади! Не твае дело, слушай!

– Как это не мое? Ты взял мои деньги и говоришь – дело не мое?

Кавказцы уставились на меня, и первый тяжело вздохнул:

– Ты такой тяжелый, да? Сказали – отвали! Девочка денег нам должна!

– Ничо я им не должна! – Нюся тяжело дышала и с ненавистью прожигала взглядом первого парня. – Я все отработала! Они говорят – плохо работала! Деньги забрали и хотят, чтобы я бесплатно обслужила! Твари! Сто раз зарекалась – с хачиками нельзя связываться, так ведь бабла не было! Отдай, гад! Это мои деньги!

– Это мои деньги! – тут же заявил я. – Не знаю, что она вам должна, но ты забрал мое. Верни!

– Ты такой тугой, да? Неприятностей хочешь, да? Щас получишь неприятностей!