Оставалось только сообщить о своем решении Гордону…

Гейзер шумел и убаюкивал, хотя не в этот раз. Слишком много внутри было эмоций — острых и разных. Я сжал кулаки, выдохнул, пытаясь успокоиться.

Надо все рассказать. Все рассказать рыжей, чтобы она убралась. Уговоры, угрозы, шантаж, подкуп не действовали, это я уже понял. Значит, остается только одно — правда. София уедет, как только узнает, что я опасен, что Линк нельзя находиться со мной в одном доме.

Уедет…

Может, в Дейлиш. Или дальше на юг? Кто ее знает.

Привычный холод лизнул нутро, стоило представить это. Я нахмурился.

С другой стороны… Может, все не так плохо? Я ведь целовал ее. Без настойки, при свете дня, на столе. Раньше я от подобного свалился бы почти сразу. А там, на ее кухне, даже почти забыл о собственной ущербности. Думал лишь о том, что на губах Софи осталась капелька варенья. И ее рыжие косы хочется схватить в кулак. И какая она вся тонкая, яркая, соблазнительная…

Может, я излечиваюсь? Может, гейзер, наконец, начал действовать? Не зря же я отмокаю в нем столько лет? И может…

Ударил ладонью по воде, разбрызгивая горячие капли.

Ничего не может, хватит себя обманывать. Бесконтрольный поток невозможно стабилизировать, это приговор. ещё никому не удавалось, насколько я знаю. В хрониках королевства есть какие-то туманные сведения о магах, что искали пути, о разных техниках подчинения потока… Но все это так размыто, что мне жизни не хватит разобраться! Я честно пытался найти способ, но… Но все говорили, что это бесполезно! Запертая во мне сила сошла с ума, обезумела и больше не подчинялась хозяину.

А то, что после поцелуя я не катался по доскам пола и не выл, всего лишь случайность. Приступ затаился, ждет, когда я решу, что выздоравливаю, когда почувствую себя человеком. И тогда ударит так, что я стану не только выть, но и умолять добить меня.

Скривился, слишком ясно представив эту картину. Что сказала бы истра Лэнг, увидев такое? Ни одна женщина не сможет уважать мужчину, стоит ей узнать о его ущербности. Дохлый жрот! Да с чего мне вообще понадобилось ее уважение?

Плевать…

Выбрался из чаши с горячей водой, зло растерся холстиной, натянул одежду. Гейзер согрел, тело не тряслось в ознобе, мне было тепло. И одно это наполняло душу глупой напрасной надеждой. Все же, надежда — сорняк живучий… Сколько ни убивай ее, а она все норовит прорасти! Даже на пепелище.

Подхватил ружье и направился к дому. Сегодня же расскажу все Софии. Или?

Я остановился, рассматривая цветущее поле вдали. Или мне нужно убраться самому. Куда? К жроту в помойную яму. Потому что этот дом Софии нужнее, чем мне. У нее есть будущее.

* * *

Повздыхав, я ссыпала монеты в мешочек и завязала тесемку. Не собираюсь отчаиваться! Я что-нибудь придумаю! Найду работу в Дейлише, Марта говорила, что скоро начнется высадка винограда. Я наверняка смогу там заработать! Учусь быстро, молодая и сильная. У нас с Линк все будет хорошо. И дом я обустрою, и девочку вылечу!

Успокоив себя этими мыслями, поднялась и осмотрелась. Кстати, а где Линк?

— Милая? — позвала я, выходя во двор. — Мой руки, пора обедать! Я приготовила…

Под миндальным деревом, где обычно играла девочка, дремали фенек и Пых. Но самой Линк не было. Может, она снова высаживает травки? У моей крошки просто навязчивая идея — посадить как можно больше зернышек!

Я обошла дом, заглянула во все уголки и на террасу. Но Линк не увидела.

— Милая? — страх царапнул сердце. — Линк, где ты?

Солнечный зайчик, играя, пощекотал мне нос и снова прыгнул на листья дикого винограда. Я поморщилась, чихнула, подняла глаза. И замерла. Линк стояла в окне второго этажа, раскинув руки и глядя в небо. Стекла в том проеме не было, и ничто не мешало крошке упасть. Она балансировала на самой грани, на краю пропасти. Миг — и сорвется. Сильная рука зажала мне рот, сдерживая крик, что едва не сорвался с моих губ.

— Тихо, ты ее испугаешь. — Еле слышный шепот сзади заставил меня подпрыгнуть. Рядом стоял Шерх и смотрел наверх. Он убрал руку от моего рта и посмотрел в глаза. — Я подберусь к ней. Стой здесь и не ори. Поняла?

— Пожалуйста, пожалуйста… — забормотала я бессвязно. Осеклась, натолкнувшись на острый взгляд. Кивнула.

— Лестница завалена, — с отчаянием выдавила я. — Не знаю, как она смогла…

Хенсли развернулся, и уже через мгновение за ним захлопнулась дверь северной половины. А я осталась стоять внизу, глядя на улыбающуюся солнцу Линк и отчаянно вспоминая заклинание. Хоть какое-нибудь, чтобы спасти мою девочку.

* * *

Дернул дверь на галерею, что соединяла две половины дома. Когда-то я сам заколотил ее, чтобы отгородиться от сквозняков южного крыла. И теперь ругался сквозь зубы, потому что створка, кажется, вросла в дверной косяк и открываться не желала. Я не глядя выгреб из кармана осколки. Хорошо, что всегда ношу их с собой, хоть и знаю, что за магию расплачусь болью. Но на это плевать…

Сжал осколки в ладони, прищурился.

— Нандр, гроз, шилон! — проговорил заклинания четко, сплетая воедино приказ разрушения и тишины. Дверь окуталась серым туманом и исчезла, как не было. Осколки растаяли, напитав слова заклинания силой. Я стряхнул с ладони капли и побежал по галерее, старясь не вдыхать едкую пыль, что лежала здесь годами. Темное пространство затянуто паутиной, да, давненько здесь никто не ходил!

До комнаты с разбитым окном добрался быстро и бесшумно, выдохнул. Линк все еще стояла в проеме. Успел!

И стоило подумать об этом, как девочка издала сдавленный звук — то ли стон, то ли плач — и начала валиться вперед. Миг — и я сжимаю в горсти осколки. Миг — и выкрикиваю слова. Миг — и серая петля охватывает тело Линк, не давая ей разбиться. Малышка зависла в паутине, барахтаясь, как глупая муха.

Я постоял ещё миг, успокаивая дыхание. И шагнул к окну.

— Ты что творишь? — прошипел яростно. — Совсем сдурела?

Малышка вертелась на магической сети, в ее глазах медленно закипали слезы и билось недоумение.

— Руку давай! — процедил я. — Слышишь?

— Нет! — воспротивилась вредная девчонка. — Уйди! Отпусти! Ты не понимаешь!

— Я понимаю, что ты чуть не грохнулась вниз! Хочешь, чтобы София сошла с ума от горя? Ты этого хочешь? Неблагодарная!

— Ты не понимаешь! — Личико Линк дрогнуло, и она все-таки заревела. Вот же жрот… Никогда не умел общаться с детьми.

— Линк, не плачь, — уже ласковее сказал я. — Дай мне руку, пожалуйста. Я тебя вытащу.

— Я думала, ты не такой! — Обида на детской мордашке была столь искренней, что я растерялся. — Я думала, ты понимаешь! А ты все испортил! Ненавижу тебя!