Бесила она тоже невероятно. Вот даже не знаю, чего мне хотелось больше — выгнать к жроту, чтобы не злила, или… Или. Или взять за шею и провести языком по губам.

Нет, нельзя. Ничего не выйдет, даже если бы случилось невероятное чудо и рыжая сказала мне «да». Одно это вызывало у меня злобный смех. Какая девушка в здравом уме скажет мне это? Да ни одна. Только девицы из розового домика, да и те в полной темноте и за хорошую плату. Я знаю, как смотрят на меня женщины в Дейлише. Испуганно, брезгливо, с отвращением. Впрочем, я сам сделал все, чтобы на меня так смотрели.

А эта вот не смотрит. Эта рассматривает внимательно, склоняет рыжую голову на бок, размышляет о чем-то. Хмурится, когда я ее пугаю. И я снова злюсь…

А теперь еще и эти проклятые фантазии. Желания… Зачем только притащил в свои комнаты? Лучше бы сам полы отмыл, не впервой. Так нет же, наказать хотел! Наказал вот. Теперь верчусь под меховым покрывалом и скриплю зубами, не зная, как успокоиться. Думаю. Вспоминаю. То, что было здесь, на этих покрывалах, в этой спальне. Я так и не понял, почему она тогда не сбежала с воплем. Почему оставалась со мной, грела… Жалела? Наверное… Она такая, жалостливая.

Взвыл от ярости, перевернулся, надеясь, что на левом боку я все же усну.

Жалости я не хочу.

Или вот ещё воспоминание: рыжая сидит на корточках, а рядом Линк держит полудохлого лисенка. По мне гуманнее было бы свернуть зверю шею. Так я и сказал… Как она тогда посмотрела, эта рыжая! Тогда, глядя в глаза Софии, я отчетливо понял: все, что было раньше — шутки. Она всегда была несерьезной. Когда кидалась в меня грязью, когда грозила или кричала, когда угрожала. Все это было шуткой. Никогда в рыжей не было настоящей злости. А вот в момент, когда Линк чуть не заплакала от моих слов, я увидел ее — злость. И понял, что если не заткнусь, рыжая вцепится мне в глотку, дотащит до ближайшего озера и там утопит.

Да… Хотел бы я, чтобы София Лэнг так бросалась на мою защиту. Наверное, это волшебное чувство. Не потому что я хочу защиты от девчонки. Просто приятно знать, что кто-то так сильно тобой дорожит.

Она вся такая — настоящая. Рыжая и настоящая.

Гордон просто идиот.

И стоило подумать о брате, как поднялась внутри чернота, залила нутро по самые глаза. Так, что светлая ночь стала чернильной и колючей, сверкающей острыми гранями моей злости. Значит, Гордон у нас теперь числится в Собрании Великих Магов. Вот так новость. Попасть на страницы этой книги не только большая честь и мечта для любого мага, но и невероятная удача. Потому что СВМ является ничем иным, как древним артефактом. И маг, вписанный на его страницу, получает защиту. Артефакт увеличивает силу такого счастливчика и дарует отменное здоровье и долголетие.

Вот так вот. Гордон на здоровье никогда не жаловался, крепок был, как бык. Ну а теперь и вовсе никакие болезни ему не страшны. Теперь мерзавец почти неприкосновенен. И все бы ничего, я бы лишь порадовался, если бы получил он все это за свои заслуги.

Каким жротом братец провернул этот трюк?

Да, события на Багровой Скале засекретили почти сразу, Его Величество справедливо опасался паники среди населения. Слухи, конечно, просочились, но это мелочи. Комиссия, запечатавшая меня, наверняка знала, что со мной случилось. Так какого хрена награду получил Гордон? Что происходит в этом проклятом Кронвельгарде?

Злость для меня слишком опасна, и я подышал, успокаиваясь. Жрот дохлый! Что-то с появлением в этом доме рыжей у меня стало слишком много эмоций. Зараза такая… и почему ей не сиделось в столице, под боком у прославленного мужа?

И к жроту все! Блинчики? Идиот я. Не пойду…

Проснулась на рассвете, тихонько слезла с дивана, чтобы не разбудить Линк. Этой ночью девочка спала плохо — вертелась и постанывала во сне. И еще мне показалось, что бугорки на ее спине стали больше…

Так что я решила не будить крошку, дать ей выспаться. Поднялась, быстро умылась и оделась. Заплела две низкие косы и отправилась на кухню, надеясь, что сосед провалится в яму, проспит или просто исчезнет и не придет. Но стоило мне встать у плиты, раздался стук с террасы. Я скрипнула зубами и открыла створку.

Хенсли вручил мне корзину с продуктами, осмотрелся и по — хозяйски уселся в кресло. Даже ногу на ногу закинул. И головой в сторону плиты мотнул: приступай, мол!

Гад нечесаный!

А кстати. Волосы у Хесли влажные, и концы обрезаны неровными прядями. Похоже, он кромсал их тупым ножом, не глядя в зеркало. Но теперь волосы лишь прикрывали уши, а не свисали до плеч.

В остальном дикарь остался прежним. С щетиной, с темными тревожными глазами, все в той же куртке. Даже не снял, зайдя в дом, ещё и носом в воротник уткнулся.

Я фыркнула и начала выкладывать из корзины продукты. Надо же, не обманул. Все притащил — и яйца, и муку, и сметану, и даже варенье.

— Если у тебя есть продукты, мог бы и сам приготовить, — недовольно пробурчала я, разбивая в миску яйца.

— Корзину я заказал утром, — невозмутимо отозвался Хенсли. — И я не умею готовить.

— А с чего взял, что я умею? — покосилась на наглеца.

— Ты женщина.

— И что?

— И то.

Я развернулась, держа миску и взбивая яйца венчиком. Да уж, аргумент убойный. Хенсли смотрел без улыбки и даже недовольно. Словно я его чем-то дико бесила. Хотя, возможно, так и было. Осмотрел с кривой усмешкой мои косы, из которых уже выбились непокорные прядки, мазнул взглядом по наряду.

— Милое платье, — с кривой усмешкой протянул Хенсли. — Интересно, где такое продается.

Я опустила взгляд. Ну да, ярко. Юбка зеленая в желтую крапинку, лиф с оборками, ленты на плечах цвета оранжевого апельсина.

— Нигде. — Снова отвернулась к корзине и принялась осторожно добавлять масло, муку, специи… — Я сама сшила.

— Понятно, — без эмоций произнес Хенсли.

А я вдруг разъярилась и потому обернулась, ткнула в мужчину венчиком, разбрызгивая белые капли теста.

— Что тебе понятно? Не нравится мой наряд — не смотри! Я тебя в гости не приглашала! А в серых платьях я на всю жизнь находилась, терпеть их не могу! Ясно?

— Ясно, — он приподнял бровь, ту самую, что была перечеркнута шрамом. Смотрелось это пугающе и слегка охладило мой пыл. Но я лишь рассерженно фыркнула и вновь вернулась к приготовлению теста.

И вздрогнула, когда мужская фигура выросла позади. Горячее дыхание коснулось щеки, и по моей спине отчетливо промаршировали сотни мурашек. Хенсли ощущался странно — угрожающе и в то же время… Когда он вот так стоял за спиной, слишком близко, казалось, что я закрыта от всех напастей. Странное чувство. Шерх протянул руку, ткнул пальцем в миску и засунул его в рот. Прикрыл глаза и застыл.

— Руки помыл? — возмутилась я, чтобы отвлечься от своих непонятных эмоций.