«За знаниями и помощью», — так же мысленно ответил диверсант.

«Ты создан для того, чтобы уничтожать. Наши знания нужны тебе только для этого?»

«Неправда, и вы это знаете. Я пришел сюда, чтобы остановить уничтожение».

«Но нам нет дела до чужой жизни или смерти. Ты готов заплатить за эти знания жизнью?»

«Готов».

Неведомая сила бросила Шамана на полированную стену пантеона и начала медленно вдавливать его тело в белый мрамор. Неожиданно диверсант вспомнил одно из изречений, прочитанных им в священной книге «Турая», и стал произносить его про себя. Хватка сущности ослабла, а через несколько секунд он почувствовал себя абсолютно свободным.

«Уходи и больше не возвращайся. Мы подумаем, какие знания тебе нужны. Убор будет с тобою рядом. Он передаст наше решение».

— Да продлятся дни человека в круге жизни, — вслух произнес Шаман ритуальную фразу и поклонился.

«Да будет так», — отозвался в его голове гул голосов.

Смирнов вновь прошел по коридору, окунулся в молочный туман то ли поля энергетической перестройки организма, то ли системы сигнализации и, не раздумывая, сделал еще один шаг.

Тот же зал собора. То же кольцо, с другой стороны которого напряженно-взволнованное лицо Колдуна.

— Как прогулка? — спросил инженер.

— Фоку обещали помочь.

— Лучше, если бы они вообще не влезали в наши дела. Как мне надоели ваши с Самумом штучки.

— Ладно, пошли, поворчишь по дороге.

Включив маскировку, они покинули собор и размытыми тенями уже в полной темноте двинулись по улице к знакомому входу в подземелье.

— У тебя нет ощущения, что нас сопровождают? — спросил Колдун.

— Сущность Убор, — как ни в чем не бывало сообщил Шаман. — Мне его навязали в пантеоне, и она будет нас охранять или выполнит роль палача, если старцы примут решение не в нашу пользу.

— Умершие фоку управляют сущностями?

— А почему бы нет. Биоэнергетическая программа мозга, утеряв телесную оболочку, существует сама по себе в энерговолновом режиме, создав своеобразный эгрегор в пределах пантеона. Но обычный эгрегор — это единая программа, а тут мы имеем скорее всего простое скопление разных волевых волноформ. Я бы не особенно беспокоился за принятие единого решения о нашей ликвидации. Даже единственный голос против не запустит программу нашего уничтожения.

— А как она поладит с нашей Няней, когда они столкнутся на одной территории?

— Думаю, этого не произойдет. Убор не посягнет на чужие владения. Сейчас мы имеем двойное прикрытие, как в подземелье, так и на поверхности планеты.

Последняя фраза Шамана не замедлила тут же подтвердиться.

На углу ближайшего здания вспыхнул прожектор и взревел двигатель патрульной машины. Луч света скользнул по двум мутным пятнам на тротуаре, высветил обшарпанные стены зданий и стал быстро возвращаться.

— У них работает биолокатор, — быстро проговорил Колдун. — Если он связан с прицелом пулемета…

Не дожидаясь окончания фразы, оба быстро побежали к ближайшему подъезду. Удивительно, но первая очередь прошлась вдоль центральной части улицы, выбивая искры из покрывающей ее брусчатки. Вторая спустя несколько секунд ударила в стену коридора, по которому только что пробежали диверсанты, выбивая в ней дыры величиной с кулак и поднимая тучи пыли.

С улицы донесся визг тормозов, потом непонятный скрип и скрежет, прерванный хлопком взрыва. На противоположной стене комнаты, где переводили дух беглецы, замелькали бледные всполохи начинающегося пожара.

— Это ты успел бросить одну из своих любимых игрушек? — спросил Шаман у инженера.

— Нет. Не успел. Хотел сделать это чуть позже.

По пустующим комнатам заброшенного дома они пробрались в соседний подъезд и осторожно выглянули наружу.

Патрульная машина пылала. Больше всего было интересно другое. Автомобиль стоял посреди улицы бортом к наблюдавшим. Его корпус был в три раза короче обычного патрульного «Косара», с составом экипажа в шесть человек. Машину сплющило, одним мощным ударом, нанесенным как спереди, так и сзади. Экипаж не успел выскочить. Лопнул бак с топливом и оно вспыхнуло то ли от искры, то ли коснувшись горячего двигателя. Выше языков разгорающегося пламени, уставившись стволом в небо, торчал пулемет, установленный на турели.

— Это случаем не наш телохранитель так резвится? — спросил Колдун. — Сейчас понаедут и будут головы ломать, обо что же ударился этот трехтонный монстр на прямой дороге.

— Точно, Убор постарался. В переводе его имя означает «Конец пути».

— Вот он у них и кончился, — покачивая головой, проговорил Колдун. — Послушай, а откуда у него такая сила? Пооткручивал бы головенки патрулю, я бы еще понял. Порвал на лоскуты, как Няня, тоже знакомо.

— Скорее всего, он использует массу покоя ближайших тяжелых предметов. В данном случае массу зданий, — высказал свое мнение Шаман.

— Хотел бы я посмотреть на лица тех спецов, когда они обнаружат отпечаток переднего бампера машины на одном доме, а заднего на другом, метрах в тридцати с той стороны улицы.

— Боюсь, они удивятся гораздо больше, когда вообще не найдут никаких следов применения силы в физическом понимании этого слова на самой машине.

— Думаю, до контрразведки дойдет. Кое-что подобное ее представители могли видеть на Сохара.

— А вот это меня не радует. Могут возникнуть нежелательные для нас ассоциации.

Они быстро прошли знакомым маршрутом и, спустившись в подвал, скрылись за дверью, маскирующей вход в подземелье.

— Все время иду и думаю, по кому тот придурок молотил из пулемета по центру улицы, — проговорил Колдун, закрывая за собой дверь.

— Нас прикрывали телохранители, выделенные Крисом, — ответил Шаман, чувствуя рядом присутствие хвостатых стражей.

— Молодцы, животины. Надо будет как-нибудь им вкусненького приготовить.

— Колдун, порой мне кажется, что ты будешь заниматься самой тяжелой работой только за то, чтобы тебя вкусно кормили.

— Добавь, поили, знакомили с красивыми женщинами, и по ходу разъясни, пожалуйста, к какой степени легкости относится наша?

— Насчет работы я, кажется, малость поторопился.

— А это значит, что я глубоко обделен и необоснованно унижен упреками в моменты восстановления справедливости.

— Как, например, в апартаментах шепчущего, когда мы уходили с Сохара, или на кухне президента Гармака.

— Ни тот, ни другой претензий к моему поведению, а уж тем более к моим слабостям не имеют.

— Мне кажется, ты ошибаешься. У шепчущего ты разбил прекрасный сервиз, стоящий целое состояние.