весь долбанный вечер! Давай, расскажи мне, как тебе понравилось залазить мне под юбку и рассказывать о том, как же я тебе нужна, пока твоя Аня готовится замуж выйти за тебя через пару денёчков! Расскажи мне, на какой хер я из-за тебя разрушила свой брак, если ты даже и не думал расторгать помолвку. Ведь так, Артём?! Только не ври мне, что это не так! Она всё уже сказала по этому поводу и без тебя!

Огромных усилий мне стоит заткнуться, чтобы дать возможность высказаться и ему, хотя и есть что добавить ещё…

Много чего.

Даже слишком.

– То есть наличие у тебя мужа и то, что ты ему ребенка родила, – последнее о Матвее он специально выделяет небольшими паузами, – это вроде как ничего страшного, да Жень? А вот то, что я как бы не обязан был монахом жить, пока ты никак в своей жизни определиться не можешь, так всё – катастрофа вселенского масштаба прям, да? Не находишь, что стандарты какие-то двойные у тебя, а, Жень?

В сердце словно раскалённую иглу вгоняют. Такой болью отдаются произнесённые слова где-то в районе солнечного сплетения. В какой-то мере правота на его стороне. Но в то же время…

«Ты ему ребёнка родила»– так и звенит эхом в моём разуме, навязчиво подсовывая меркантильную подлую мыслишку объяснить, где именно он не прав в своей тираде.

Но я отпускаю этот несуразный порыв.

Ведь так только хуже сделаю…

Поэтому просто стою и смотрю на любимые черты лица столь же родного, сколь и далёкого человека. Почти чужого. Не моего.

Взгляд цепляется за сбитые в кровь костяшки на мужских руках, а в воображении тут же вспыхивает множество теорий, при обстоятельствах которых Рупасов мог бы получить такие повреждения.

И не одна из них мне не нравится!

– Что с Ромой? – в порыве эмоций сама подхожу к мужчине, хватая того за руки. – Ты что сделал с ним?!

Сознание окончательно помутилось. К горлу подкатывает тошнота. Даже голова начинает кружиться. Но всё, что действительно заботит в данный момент – состояние Агеева. То, что взгляд цвета бездонной синевы стоящего передо мной, начинает темнеть и наполняться гневом, только накаляет моё нервное напряжение.

– Ты уж определись как-нибудь что тебя больше волнует… – горькой ухмылкой отзывается Рупасов. – Или невеста моя, или муж твой!

Слова подобны удару кувалдой по моему и без того многострадальному мозгу.

– Да пошёл ты! – отталкиваю его от себя, разворачиваясь к машине.

Может быть получить ответы от него и были важны, но только не теперь. Сначала я должна удостовериться, что с Ромой всё в порядке. И раз уж позвонить явно не удастся, придётся возвращаться.

– Куда-то собралась? – доносится в спину.

Слишком много надменности и самодовольства звучит в голосе Артёма, чтобы я осталась равнодушной и проигнорировала вопрос.

– Да! – отзываюсь тут же. – Убери свою тачку! Мне домой надо!

Понятия не имею, на что рассчитываю в этот момент, но сознание давно не способно здраво и адекватно анализировать происходящее в присутствии Рупасова, так что это не сильно меня донимает. Наверное, именно поэтому я не так уж и удивлена последующему ответу:

– Я же уже говорил тебе, что ты больше не уйдёшь, – складывает руки на груди Артём, демонстративно обводя взглядом свою машину, которая перегородила дорогу моей, – пока я сам того не захочу, – дополняет он в открытой усмешке.

Конечно, он не удерживает меня, потому что думает, что я и правда никуда не денусь. Вот только он не учитывает тот факт, что мне вообще-то плевать, каким именно способом заполучить желаемое. Тем более, ярость, до сих пор пылающая во мне, давно переходит границы допустимого. Да и причинить Рупасову не меньшую боль, которая разрывает и выворачивает всю мою суть… Ни за что не могу себе в этом отказать! Тем более, что способ так и напрашивается сам собой!

– Это мы ещё посмотрим! – бросаю в презрении, прежде чем сесть за руль.

Двигатель «Range Rover» до сих пор заведён, поэтому остаётся лишь заблокировать центральный замок, переключить рычаг управления на коробке передач, пристегнуть ремень безопасности и вдавить педаль газа по максимуму, который будет достаточным, чтобы самой не сорваться вниз с обрыва. Быть может, я ещё пожалею об этом, но именно сейчас мне действительно плевать на последствия.

Грохот от столкновения двух автомобилей отзывается во мне не менее гулким эхом, чем звучит снаружи. Оно рушит мои последние сожаления. Если я и собиралась бы что-либо изменить… Поздно. От удара «Ford Mustang», отмеченный двумя параллельными синими полосами, скользит по насквозь промокшей земле, смешанной с глиной, постепенно съезжая в сторону. На самом деле проходят считанные секунды, но лично для меня время растягивается в целую бесконечность… Да, я бесцеремонно и подло расчищаю себе дорогу самым жестоким способом. Могу ехать дальше. И мужчина, с неподдельным недоумением наблюдающий, как его дорогущий спорткар съезжает с обрыва, мне тоже не помеха.

Прежде, чем я вписываю свой автомобиль в ближайший поворот, шум дождя перекликается с раскатом рухнувшей где-то вдали груды металла. Всё-таки до ближайших скал там довольно высоко. И на этот раз, я абсолютно достоверно уверена – это очередное сумасбродное падение способно причинить боль не только мне одной.

Глава 17

Чем меньшее расстояние остаётся до дома матери, тем сильней меня трясёт и лихорадит. Теперь, когда адреналин схлынул, остаётся только самой себе удивляться.

Я и правда столкнула машину Рупасова в обрыв?!

Да он придушит меня при первой же возможности за эту выходку!

Но не только это беспокоит. Когда последний раз разговариваю с Ромой, не удаётся распознать ровным счётом ничего, что может выдать его истинное состояние. К тому же, начинаю сомневаться в том, что он звонит лишь поинтересоваться, где именно я нахожусь.

Господи, надеюсь с ним всё в порядке!

К тому времени, как я заворачиваю в переулок – дом, напротив родительского, хранит видимую тишину и покой. Гости разошлись. И свет не горит в окнах.

От волнения моё сердце до сих пор бьётся слишком часто и громко. Не слышу, как срабатывает механизм подъёма ворот, перед тем, как я въезжаю во двор.

Агеев-старший сидит на крыльце у центрального входа, вяло разглядывая очередную за этот вечер порцию алкоголя в гранёном стакане. Уличное освещение работает в половину возможности, поэтому царящий полумрак не позволяет разглядеть лицо федерального судьи и удостовериться в благополучии его физического состояния.

Выбираюсь из машины, тут же