Другой – намного более важный вывод – отчего-то зрел в моей тугодумной голове гораздо дольше. Может, я просто опасалась думать в этом направлении, как опасалась допустить в сердце тщетные надежды? Но сам Юра и спровоцировал всплеск мыслительной деятельности. После свидания на следующий день мы все же отправились в его квартиру. За горячими поцелуями переходы к новым стадиям отношений не так ощутимы, никаких порогов по течению нет. Вдруг он отстранился, но не выпустил меня из рук – я так и осталась прижатой к стенке.

– Марта, – заговорил так, будто и не задыхался сам от желания совсем не беседы вести. – Я должен кое-что сказать.

– Сейчас?

– Именно сейчас, – он улыбнулся. Не выдержал и коснулся снова губ, однако опять отстранился и заглянул в глаза. – Ты кажешься мне очень странной, я вообще в твоем характере разобраться не могу. Но то, в чем разобрался, мне безусловно нравится. Я уж молчу о том, что ты самая красивая девушка из всех, кого мне доводилось видеть.

Я просто вскинула брови в ожидании продолжения. Сейчас он расскажет о себе – и мне нужно будет как-то среагировать. В этот разгоряченный момент стало понятно: на его признание отвечу своим, так же порывисто и искренне. «Да, Юра, я давно о твоем положении знаю, но и у меня такое же – я скрывала, поскольку скрывал и ты». И вот мы оба, друг перед другом виновные, сможем с легкостью простить и начать уже наконец-то настоящие отношения.

Признание случилось, но иное, чем я предполагала:

– Марта, все твои странности, непонятные вопросы и упорные разборки в каждой мелочи, даже твой несколько диковатый папа вызывают во мне не отторжение, а желание разбираться вместе. Как можно ближе и как можно чаще. Это и есть влюбленность, как я ее всегда понимал. Прости, что выбрал для этих слов такой момент и не сумел добавить нужной романтики.

– Да ничего, переживу…

Я растерялась, но поймала себя на том, что щеки начали пылать. Не знаю, о какой еще романтике он говорит, но мне раньше в любви признавались, и никогда это не звучало так чисто и приятно.

Его улыбка стала чуть смущенной. Вероятно, он в ответ ждал подобных слов, но не стушевался и продолжил:

– Это не сегодня и не вчера до меня дошло, но раз стало очевидно, то теперь у меня к тебе вопрос – есть ли у нас шанс, что у этой истории не будет финала? Есть ли вероятность, что между нами не встанет столица или море? Ведь если люди хотят одного и того же, то выходы всегда находятся.

И вот в этот момент до меня дошел главный вывод его рассуждений в кафе – Юра никогда не будет претендовать на мой бизнес, ему и свой-то не нужен. Он мне не угроза и никогда ею не был. А ведь это была единственная причина для финала, все остальные – вот этими его последними словами – самоустранились. Между нами остались две маленькие лжи, которые ни на что не влияют. Он влюблен, я влюблена, мы друг другу подходим как две половины одного яблока Apple. И нет никаких поводов для расставания!

– Есть, – ответила я серьезно. – Юр, ну конечно, есть все эти вероятности. Разве сам не видишь, что я здесь, вся такая странная и самая красивая? Могла бы встречаться хоть с миллионером, хоть с квадриллионером, но я здесь.

– Не-ет, – он окинул меня ироничным взглядом. – Состояние в квадриллионах если и существует, то в такой валюте, которая оттолкнула бы любую охотницу за квадриллионерами. Это тебе в Венесуэле или Индонезии искать надо.

– Тогда мне остается только схватиться за тебя. Очень в Индонезию неохота, – за это признание я была вознаграждена продолжением поцелуев, перемешанных со смехом облегчения.

И уже намного позже, лежа на его плече, тяжело дыша после выплеснутой страсти и бесконечно переплетая наши пальцы, я поняла, что Юра первым признаваться не намерен. Следовательно, это должна сделать я. Время уже настало, посмеемся вместе над общим театром и забудем. Не сегодня, конечно, надо выбрать такой момент, чтобы это было больше похоже на салют после грандиозного шоу, а не безвыходность. После гала-концерта – да, точно. Юра увидит меня на сияющей сцене, поздравит с тем, что я выглядела не позорнее остальных участников, после чего я скажу ему: «Кое-что забыла тебе сообщить, мой самый главный фанат!». Он внимательно послушает, вначале не поверит, трижды переспросит, затем расхохочется и ответит: «Я тоже кое-что забыл тебе сообщить, моя самая любимая певица». И сразу за этим ему можно будет представить мою маму – вначале лучше издали, чтобы прямо сразу не ошарашить откровениями. А мой характер… ну что там характер? Постепенно буду открывать, это не станет экстримом после того, как он издали рассмотрит мою маму.

Чем лучше продуман сценарий, тем дальше его реальное воплощение от идеала. Всё пошло вне сценария, будто жизнь решила меня некоторое время поудивлять.

Началось с того, что отец вернулся из отпуска без предупреждения и раньше, чем я ждала. Но заехал сразу в офис, а там как раз мы – я и Игорь, сидим рядом, друг друга эрудицией испепеляем. Игорь, если уж начистоту, за несколько дней к моему обществу попривык и даже проявил недюжинное терпение – видя, в чем я не справляюсь, начал отвечать на вопросы и объяснять. Конечно, если у него выдавалось свободное время. И конечно, если я изображала при том крайнюю степень благодарности и внимала ему, как послушница гуру. Эта роль ему шла, но приводила в состояние холодного профессорства – когда человек начинает вещать истину из-за кафедры, не забывая подчеркивать, что аудитория никогда не достигнет его уровня эволюции:

– Это ты так динамику проанализировала? Я же тебе вчера пример дал – неужели хотя бы по образцу повторить невозможно?

– Повторила, – я гасила в зародыше вспышки раздражения, тыкая в красивый график. – И проценты прироста посчитала – это на следующей странице!

Но ему любой анализ казался недостаточно глубоким – Игорь не забывал обозначать каждый пункт, если я его пропустила, а затем переходил к одинаковому монологу в различных вариациях:

– Марта, ну начни ты с чего-то одного! Пусть будет расчет фонда заработной платы. Разберись досконально. Когда справишься – то есть через пару сотен лет – переходи к другому вопросу, смежному. И так далее, пока не дозреешь до техстандартов. Там мы вместе поплачем, но когда-нибудь и их осилим.

Он явно преуменьшал мои умственные способности, что делал при всяком удобном случае. И все эти дни я терпела – скрипела зубами, но терпела, поскольку не для того сюда являлась, чтобы Игоря уязвить. А с последним аналитическим отчетом я всерьез постаралась, потому на этот раз не выдержала:

– Ты специально делаешь вид, что на мою подготовку уйдет лет двадцать!

– Нет. Это ты специально делаешь вид, что вот-вот станешь асом. Ты даже в цифрах на калькуляторе путаешься!

– Один раз мимо промахнулась – и всё, крест на всей жизни?

– Ладно бы только твоей! Речь идет о жизнях тысяч рабочих, включая и мою собственную! Может, тебе маникюрный салончик открыть? Тоже в унитаз спустишь, но пятерых подчиненных не так жалко, как нас всех!