– Нет, Фернандо, – повторила Эля, прежде чем подняться в салон подъехавшего автобуса. – Не думаю.

Двери закрылись, отсекая ее от оставшегося на остановке мужчины. Эля в последний раз перехватила его потерянный взгляд и вдруг испытала боль – такую сильную и физически осязаемую, будто ее только что разлучили с сиамским близнецом.

Она не знала, как поступить: идти или нет. С одной стороны, Нору мучило любопытство: что же ей хочет сказать Алехандро. Но с другой, то же любопытство проигрывало в счете странному предчувствию, что назначенная мужчиной встреча может расшатать ее устоявшуюся жизнь, как ураган – непрочный домик. И дело было не в том, что, возможно, Алехандро заговорит о своих чувствах. Это как раз Нору не пугало: она бы сказала, что ей неприятна та нечестная игра, которую он ведет по отношению к ней и к своей девушке. Ее тревога была связана с чем-то другим – неясным, эфемерным и опасным, будто ожидание бури. Ощущение, что поднимается сильный ветер, оказалось таким реальным, что Нора, бродя по квартире, ловила себя на том, что то и дело прислушивается к погоде за окном. Метания ее и нервозность были сродни беспокойству зверька, предчувствующего землетрясение. Девушка то и дело бросала взгляды на оставленное на столе письмо и перечитывала его, хотя уже знала наизусть. Гадала, идти или нет, как на лепестках ромашки, на ровных и заостренных буквах, но каждый раз почему-то путалась и сбивалась.

Все разрешила поздним звонком Рут.

– Мне так неудобно, – начала подруга. – Но мы не сможем завтра увидеться. У Джорди заболел отец. Мы сейчас поедем в госпиталь.

– Что с ним? – встревожилась Нора. Отца Джорди она видела не раз – пересекались на семейных обедах в доме подруги. Он ей нравился жизнерадостностью и способностью шутить даже в самые грустные моменты. Джорди же серьезным характером пошел в мать, и, положа руку на сердце, ему несколько не хватало отцовского легкого отношения к житейским проблемам.

– У него сильный кашель. Может, бронхит. А может, уже в пневмонию все перешло. Две недели назад простыл. Пожилому человеку и легкого ветерка достаточно. И ты же знаешь отца Джорди, как он несерьезно относится к болячкам. Ему бы давно к врачу обратиться и не доводить простуду до осложнений, а он… – красноречиво не договорила Рут.

– Ох ты ж! – воскликнула на русском Нора, и подруга, услышав уже знакомое ей выражение, тихо хмыкнула: – Надеюсь, не пневмония! Держи меня в курсе ваших дел.

– Обязательно. Ты сама-то как? Конгресс открывается в понедельник?

– Да. В воскресенье я должна быть там – встречать в отеле гостей из России. Но тогда, раз мы не можем увидеться, поеду завтра вечером. У компании договоренность, мне дадут заселиться раньше.

– Да, я бы тоже так поступила. Ненавижу подниматься рано. Тем более в воскресенье. Ну удачи тебе там!

– Рут… – неожиданно для себя позвала Нора, удерживая подругу. И тут же прикусила язык: ее новости в свете болезни отца Джорди совершенно не уместны.

– Говори, – живо откликнулась та. – Что-то случилось?

– Ничего серьезного…

– Да говори же! – рассердилась Рут, которая ненавидела недоговоренности и не умела ждать.

– Я получила новое письмо.

– Я бы пошла, – припечатала подруга, выслушав краткий рассказ Норы. – Интересно, что он собирается сказать. Может, упадет пред тобой на одно колено и преподнесет кольцо?

– Не смешно! И у него есть девушка.

– Хм… Но я бы все равно пошла.

– Мне почему-то тревожно и даже страшно.

– Страшно?! Почему? – оживилась Рут. – Ты уже знаешь, кто тебе писал. И Алехандро назначил тебе встречу среди белого дня в многолюдном кафе напротив вашего дома. Если не пойдешь, никогда не узнаешь, что он собирался сказать.

– Мне кажется, что мне не хочется этого знать.

– Если не хочется, то не ходи. Только потом не жалей. И не заставляй меня гадать, что он собирался сказать, – рассердилась Рут, которую снедало жгучее любопытство. Нора тихо засмеялась, подумав, что подруга, пожалуй, сама бы отправилась на встречу вместо нее, если бы не заболел свекор.

– Не буду. Ладно, передавай от меня пожелания выздоровления папе Джорди. И сообщай мне любые новости! Жаль, что не получилось увидеться. Теперь уже после конгресса.

– Удачи тебе!

На встречу в субботу Нора собралась быстро, нарочито выбрав самую повседневную одежду – темные джинсы и светлую футболку, поверх которой накинула кардиган. Волосы она завязала высоко в хвост и на лицо нанесла лишь немного корректора и пудры. До встречи оставалось еще десять минут, и Нора задержалась в прихожей. Ей не хотелось приходить раньше. Но и первоначальную мысль слегка опоздать она тоже отмела: это не свидание, на которое можно позволить себе небольшое опоздание. Эта встреча – как деловая. Она идет ставить точку в игре с письмами. А значит, должна прийти вовремя.

Нора вошла в бар ровно в одиннадцать и сразу увидела соседа, хоть тот и занял дальний столик в укромном углу. Она бы предпочла место на виду, потому что выбранное мужчиной уединение создавало иллюзию свидания, но выбирать уже не приходилось. Издали Нора успела заметить, что на столе перед ним стоит стакан с остатками сока – значит, пришел Алехандро уже давно.

– Привет, – поздоровалась она, подходя к столу.

Мужчина, не вставая, поднял на нее глаза, и когда легкая улыбка тронула его губы, на щеках обозначились красивые ямочки. Наблюдая за ним из окна электрички, Нора находила Алехандро симпатичным, но сейчас, когда они встретились лицом к лицу (если не считать недавних мимолетных встреч), оказался даже привлекательней. Может, дело было в том, что его обычно тщательно причесанные волосы сегодня растрепал ветер и такая легкая неряшливость в прическе шла ему куда больше тщательной укладки. И даже седая прядь у левого виска, которую Нора никогда не замечала раньше, не портила его. Еще лицо его казалось немного худее и потому более скульптурным. И в эту скульптурность органично вписывалась горбинка на носу, которая не умаляла привлекательности лица мужчины, напротив, делала его интересней.

– Извини, не могу подняться тебе навстречу, – развел после приветствия руками Алехандро.

Нора недоуменно вскинула брови, но, внезапно все поняв, с трудом удержала удивленное восклицание. В памяти всплыла недавняя встреча у подъезда, когда она увидела мужчину в инвалидном кресле с укутанными в жару шерстяным пледом ногами. Эта картинка сложилась с тем, что его лицо показалось немного другим, его фразой и той усмешкой, похожей на вызов, с которой он наблюдал за ее замешательством.

– Ты не Алехандро, – выдохнула Нора. Мужчина все с той же улыбкой-усмешкой слегка склонил голову, но затем широким жестом пригласил:

– Присаживайся. И спасибо, что пришла. Если честно, даже не надеялся.

– Я… Я не собиралась. Меня возмутило твое поведение. Черт… Не твое, а… Алехандро. Он твой брат?