– Тогда дело хуже, – засомневался Генри. – Как Бекила объяснит полицейским, почему они должны проверять склады такой уважаемой организации, как Гуманитарная Миссия? Если накладные будут в порядке, никакой судья не даст им санкцию.

– Придется что-то придумать, Генри. Единственное доказательство – обезличенный товар.

– До которого нужно будет как-то добраться. Да-а, задачка.

– Мы же СБН, Генри. Бекила может сослаться на служебную необходимость.

– А хозяева складов сошлются на закон о неприкосновенности частной собственности и пошлют его подальше.

– Пусть пригрозит снятием наблюдения. Без присмотра «Невода» склады станут лакомым куском для грабителей. Думаю, в Эфиопии еще не забыли беспорядки семнадцатого года. Бекила сам говорил, что призрак Эритрейской войны до сих пор бродит по стране.

– Скорее не призрак, а хорошо законспирированные группы провокаторов-сепаратистов. Захват Эфиопией Джибути и повторное присоединение Эритреи возродило былые проблемы… Хорошо, я согласен с тобой, Влад. Разумный план. Бекила все сделает как надо. Ты же знаешь, он серьезный человек…

…Когда экран смарта погас, Генри Мванба выдохнул с облегчением. Разговор с Владиславом отнял немало сил. Ведь Мванбе приходилось тщательно подбирать слова. И дело не в том, что уроженец Габона плохо говорил по-русски. Как любой из дюжины высших руководителей «Невода», он в совершенстве владел пятью обязательными языками. Просто на протяжении всей беседы Мванбе приходилось контролировать себя, чтобы не сболтнуть лишнего, не выдать Владу, что африканский коллега знает гораздо больше начальника Европейского отдела СБН. Генри промокнул белоснежным платком лоб и, вновь склонившись над смартом, буркнул: «Первая линия».

Соединение установилось мгновенно, хотя со стороны могло показаться, что смарт никак не отреагировал на приказ хозяина – его экранчик остался темным.

– Я говорил с Владом, – сказал Мванба, обращаясь к пустому экрану. – Он вышел на след миссии.

– Неважно, – спокойно ответил невидимый абонент.

– Он может все испортить!

– Внедрение идет полным ходом. Влад не в силах что-либо изменить, даже если докопается до сути.

– Вам легко говорить! Если он докопается, то в первую очередь выйдет на меня, а не на вас. Я рискую остаться без работы, и это в лучшем случае!

– Без паники, Генри. Мы опережаем и его, и всех ему сочувствующих на два шага. Не забивай голову мелочами, займись лучше ЮАР. Если груз не будет доставлен в Йоханнесбург до середины месяца, ты действительно останешься без работы.

– Они не хотят принимать подарки от миссии.

– Придумай что-то другое. Кто будет отрабатывать версию Влада в Эфиопии?

– Бекила. Самый въедливый и упорный из всех моих комиссаров. Это меня и беспокоит больше всего. Он же прямой наследник великого предка, упорство у него в крови.

– Ты не мог назначить кого-нибудь другого?

– Влад мог заподозрить подвох. Да и не положено отдавать поручения через голову комиссара. Он, конечно, может свалить все на плечи своих подчиненных, но, думаю, этим делом займется сам. Он очень уважает Влада.

– Хорошо, ты меня убедил. Я подключу свои контакты в Аддис-Абебе. Его проконтролируют. Что-то еще?

– Нет, господин Главный, больше ничего.

– Тогда работай, Мванба, работай. Забудь про Эфиопию, сосредоточься на ЮАР. Система не будет ждать, когда ты раскачаешься…

Вызов застал комиссара СБН по Эфиопии, Кении и Сомали Абебе Бекилу в самый неподходящий момент. Благо что это был письменный приказ из африканского офиса СБН, а не сеанс прямой связи с Мванбой. Комиссар Абебе весьма дорожил своей репутацией. Он не смог бы пережить позора, выйди сейчас на связь начальство. Комиссар СБН по ЭКС – солиднейший человек, фактически четвертый в любой из трех стран после президента, премьер-министра и генерального прокурора, и вдруг сидит на унитазе. Понятно, что дело житейское и неудобство в такой ситуации должен испытать начальник, но все равно удачно, что приказ послали S-почтой.

Бекила внимательно прочитал документ и причмокнул. Серьезное дело. Ссылка на Влада и гриф «Взято под личный контроль». Подпись Мванбы. Никаких промежуточных исполнителей-составителей документа. Да, точно серьезное дело.

Предварительные выводы Абебе удовлетворили. В ссылке указывалось, что Влад просит заняться делом безотлагательно и лично. И подписано: «С уважением, В.В.». Ну что ж, раз с уважением, все будет сделано хорошо и даже лучше. Уважение Бекила ценил превыше всего. Если задуматься – больше, чем деньги. Ведь ни для кого не секрет, что комиссара не раз приглашали работать в правительства всех трех стран ЭКС на самые высокие должности с очень высоким окладом. Очень высоким. Но Бекила рассматривал все предложения с другой позиции. Его интересовал уровень. Быть министром в правительстве Эфиопии, Сомали или Кении, конечно, весьма почетно, но служить комиссаром Службы безопасности «Networld» все-таки солиднее хотя бы потому, что ты автоматически становишься Гражданином Мира, деятелем международного уровня. Министров много, а комиссар один на три страны. И любой министр кланяется тебе первым. Кроме премьеров и министров иностранных дел, пожалуй.

А что касается денег, то в Эфиопии, да и соседних странах к ним принято относиться уважительно, но без фанатизма. Хороший дом, плодородная земля, тучное стадо или богатый платиновый рудник гораздо важнее кучи эфиопских бырров, кенийских и сомалийских шиллингов или валютных счетов за границей. Но даже это не столь важно, как знатный род. Например, такой, как род Бекилы. И если ты достоин памяти своих именитых предков, то можешь с чистой совестью уважать себя сам и рассчитывать на уважение других. Поэтому-то Абебе и ценил уважение превыше всего. Ему было чем гордиться по любому из вышеозначенных пунктов. С предками все в порядке – прадед был национальным героем, дед и отец тоже прожили достойные жизни. У Абебе имелись дома в Найроби и Могадишо, а сеть закусочных в Аддис-Абебе и рудники на востоке Эфиопии приносили ему стабильный доход в быррах и долларах. Но в первую очередь именно образование, ум и кристальная честность позволили ему получить должность президентского уровня. Так что «четвертый человек в любой из трех стран» это вовсе не преувеличение.

Бекила вспомнил, где находится, и отогнал возвышенные мысли. Уважение – продукт особый, его следует постоянно держать в специальных условиях. В жестком контейнере личной надежности, под крышкой безотказности. Новое дело – как раз испытание контейнера на прочность. Не справится владелец с расследованием истории, сломается и упрятанное внутрь уважение. А путь всего сломанного чаще ведет к осколкам, чем к восстановлению целого.

Итак, что известно? Груз теряет маркировку, поступая на склады. Почему и зачем? Понятное дело, чтобы легче было его продавать и наживаться за счет голодных сограждан. Негодяи эти миссионеры и их местные помощники. А такая приличная вывеска. Вопрос – как добыть санкцию на обыск? Даже генеральный прокурор не возьмет на себя такой риск. Не к президенту же идти со столь специфическим делом. Как быть?