Тобиас смотрит на часы и выставляет пальцы в мою сторону. Семь часов ровно.

Мой взгляд продирается вверх, сквозь паутину стали. Над головой звучат шаги. А потом – голоса.

– Привет, Джек, – говорит кто-то незнакомый.

Это, должно быть, Макс, тот самый, который назначил Эрика лидером Лихачества и по приказу Джанин сделал процедуру инициации в Лихачестве более грубой и жестокой. Я никогда с ним не общалась, но от одного его голоса вздрагиваю.

– Макс, – произносит Джек. – А где Джанин? Я думал, она придет, по крайней мере из вежливости.

– Мы с Джанин делим обязанности согласно наши способностям, – отвечает тот. – Это означает, что решения в военной сфере принимаю я. Думаю, то, что мы делаем сегодня, входит в их число.

Я вздрагиваю. Я не слишком-то много слышала, как Макс разговаривает, но в его ритме речи и подборе слов нечто… чужое.

– Отлично, – соглашается Джек. – Я пришел, чтобы…

– Должен известить тебя, никаких переговоров не будет, – перебивает Макс. – Чтобы вести переговоры, надо быть на равных, а ты с нами не на равных, Джек.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что ваша фракция – единственная совершенно бесполезная. Правдолюбы не обеспечивают нас защитой, пропитанием или технологиями. Значит, для нас вы никчемны. И вы не слишком много сделали, чтобы обрести уважение у находящихся у вас лихачей, – продолжает Макс. – Вы – совершенно беззащитны. Поэтому рекомендую в точности исполнить мои указания.

– Ты, кусок дерьма, – сквозь зубы цедит Джек. – Как ты смеешь…

– Давай не будем горячиться, – спокойно отвечает Макс.

Я прикусываю губу. Надо верить инстинктам, а они говорят, что здесь что-то не так. Ни один уважающий себя лихач не скажет «горячиться». И не станет так хладнокровно реагировать на оскорбление. Он ведет себя, как другой человек. Как Джанин.

У меня по затылку идут мурашки. Все абсолютно логично. Джанин никому не доверит говорить от своего имени, особенно – вспыльчивому лихачу. Лучший способ решить это – дать Максу радиогарнитуру. А сигнал от гарнитуры идет метров на четыреста, не больше.

Я ловлю взгляд Тобиаса и медленно подвожу руку к уху. Потом показываю вверх, туда, где, по моей прикидке, стоит Макс.

Тобиас на мгновение хмурится, а затем кивает, но я не уверена, понял ли он меня.

– У меня три требования, – говорит Макс. – Во-первых, вы возвращаете нам лидера Лихачества, которого вы пленили, безоружного. Во-вторых, позволяете нашим солдатам обыскать ваше здание, чтобы мы могли забрать дивергентов. В-третьих, сообщаете нам имена всех тех, кто не подвергся инъекции симуляционной сыворотки.

– Зачем? – с горечью спрашивает Джек. – Для чего вам их имена? Что вы намереваетесь с ними делать?

– Целью наших поисков, для начала, является обнаружение и изоляция дивергентов. А насчет имен, так это вас не касается.

– Что?!

Я слышу шаги и гляжу сквозь сетку. Джек схватил Макса за ворот.

– Отпусти меня, или я прикажу охранникам стрелять, – напоминает Макс.

Если Джанин говорит Максу по гарнитуре все, что он должен произнести, значит, она должна видеть, как его схватили. Я наклоняюсь вперед и рассматриваю дома по другую сторону моста. Слева от меня русло реки изгибается. У берега стоит невысокое здание из стекла и металла. Наверняка она там.

Я начинаю лезть обратно на главный каркас и подползаю к лестнице, ведущей на Уокер-Драйв. Тобиас тут же начинает пробираться следом, Шона хлопает Линн по плечу. Но Линн занята чем-то другим.

Я слишком поглощена мыслями о Джанин и не замечаю, что Линн достала пистолет и забирается вверх, к краю моста. Шона просто открыла рот и не может отвести от нее взгляда. Линн делает мах, перескакивает вперед и хватается за край настила моста. Закидывает вверх руку с пистолетом. Указательный палец уже на спусковом крючке, и нажимает его.

Макс охает, хватаясь за грудь, и падает навзничь. Когда он отводит руку, на ней кровь.

Я уже не пытаюсь никуда карабкаться. Просто спрыгиваю в грязь, следом за мной – Тобиас, Линн и Шона. Ноги тонут в иле, и, когда я начинаю вытаскивать их, раздается чавканье. Ботинки слетают с ног, но я продолжаю двигаться, пока не выбираюсь на бетон. Гремят выстрелы, пули ударяют в грязь позади нас. Я прижимаюсь к стене под мостом, чтобы в меня было труднее целиться.

Тобиас прижимается ко мне, и его подбородок оказывается у меня над головой, а грудь – прижатой к моим плечам. Закрывает меня.

Я могу сбежать к правдолюбам. Там безопасно, пока. Или могу найти Джанин, у нее сейчас – самая уязвимая позиция.

О выборе и речи нет.

– Пошли! – кричу я. Взбегаю по лестнице. Остальные мчатся следом за мной. На нижнем ярусе моста наши лихачи ведут перестрелку с предателями. Джек в безопасности, один из лихачей взвалил его на плечи и уносит прочь. Я несусь еще быстрее. Пересекаю мост, не оглядываясь. Слышу позади стук ног Тобиаса. Он единственный, кто может бежать наравне со мной.

Впереди – стеклянное здание. Я снова слышу топот и выстрелы. Начинаю вилять, чтобы предателям было сложнее в меня попасть.

Я уже в считаных метрах от стеклянного здания. Стиснув зубы, лечу сломя голову, изо всех сил. Ноги немеют, я едва чувствую землю под собой. Но прежде, чем вбежать в двери, краем глаза вижу движение в переулке. Резко сворачиваю туда.

По переулку бегут трое. Светловолосый, рослый. И Питер.

Я спотыкаюсь и едва не падаю.

– Питер! – воплю я. Он поднимает пистолет. Позади меня вскидывает ствол Тобиас. Мы стоим в нескольких метрах друг от друга, в ситуации «ничья». Позади него светловолосая женщина, видимо, Джанин, и рослый лихач-предатель сворачивают за угол. У меня нет ни оружия, ни плана, но я хочу бежать за ними, и я готова так сделать. Но Тобиас обрушивает мне руку на плечо и держит меня.

– Ты предатель! – Ору я на Питера. – Я знала! Знала.

Воздух раздирает возглас. Отчаянный женский крик.

– Похоже, ты нужна твоим друзьям, – слегка улыбается Питер. Или скалится. Он продолжает держать пистолет перед собой. – У тебя есть выбор. Можешь отпустить нас и помочь им или погибнуть, попытавшись догнать нас.

Я едва не кричу. Мы оба знаем, как я поступлю.

– Чтоб ты сдох.

Пячусь, отходя к Тобиасу. Тот тоже начинает пятиться, пока мы не доходим до конца переулка. Свернув за угол, бежим.

Шона лежит на земле, лицом вниз. На рубашке расплывается пятно крови. Линн сидит на корточках рядом, глядя на нее и ничего не делая.

– Я виновата, – бормочет Линн. – Я не должна была стрелять в него. Не должна…

Я гляжу на пятно. Пуля попала ей в спину. Не видно, дышит она или нет. Тобиас прикладывает к ее шее два пальца и кивает.