Быстро, чтобы не передумать, загрузился в машину и выехал из леса. Подозревал, конечно, что Степанида слышала, как машина выезжает… Но раз не вышла с топором наперевес, значит не хотела задерживать. Ничего, я ей еще докажу, что я ей нужен. Но сначала меня выслушает командир, и пусть только попробует не отпустить. У меня достаточно на него компромата, чтобы меня никто не держал на службе дольше положенного.

Добравшись до города, я сразу свернул в сторону части. Судя по времени, руководство уже должно быть на месте. Я удачно миновал КПП.

– Зверь! – Окликнул меня Яшкин, спешащий к машине. – Ты живой что ли?

– А что со мной должно было случиться? – Не понял я.

– Ну как, тебя ищут уже две недели. Телефон недоступен, ты нигде не появляешься. Вот и решили, что ты того…, сдох где-то. – Торопливо поведал мне напарник.

Я громко расхохотался.

– Еще чего не хватало! – Весело заявил. – Меня ж выгнали на два месяца. Зачем искали-то хоть? – Спросил отсмеявшись.

– Так Гуталова вызвали уже через две недели. Там зачистку нужно было произвести. А тебя нет нигде. Потом ребята-сетевики сказали, что ты у них был… С женой. – Он многозначительно поиграл бровями. – А после ты снова пропал.

– Ясно. – Помрачнел я. – У себя? – Уточнил, кивнув на серое здание.

– Ага. Полчаса назад прибыл. Злой, как осиный рой. – Ответил Яшкин без приязни.

– Ладно. – Кивнул я. – Увидимся еще. – Хлопнул его по плечу и пошел сообщать пренеприятнейшее известие пренеприятнейшим лицам.

Я спокойно прошел по коридорам, хотя со мной много кто здоровался. Отвечал кивками, не желая отклоняться от намеченной цели.

– Здравия желаю! – Вошел в кабинет командира, миновав дежурного.

– Зверь! – Обрадовался мне тот, как родному.

– Я. – Согласился.

– Живой! Надо же! – Засуетился он и указал мне на стул. – Ты где был?

– Вы же сами сказали потеряться на пару месяцев. – Пожал я плечами. – А в чем, собственно, дело?

– Слушай, ты мне так нужен. – Продолжил он, пропустив мои слова мимо ушей. – У нас столица запросила опытную группу для…

– Я увольняюсь. – Перебил его невежливо.

– Что? – Переспросил он. – Как?

– А вот так. Сейчас напишу заявление, соберу манатки и все. – Вещей у меня на самом деле было мало, так что сборы будут быстрыми.

– Ты не можешь уволиться! – Послышалось истеричное на весь кабинет.

– Могу. – Обрадовал я его.

– Я тебя не отпускаю! – Командир подскочил и забегал по кабинету.

– Так я разрешения и не спрашиваю. – Хмыкнул.

– Но почему? Как ты вообще… Что ты делать-то будешь? – Взвился он, как белка с горящим хвостом.

– У меня так-то пенсия есть. – Усмехнулся я. – Да еще и боевые платятся. А в плане занятия… Слышал я, что в одном поселке место участкового освободилось.

– Участкового? – Не поверило непосредственное начальство. – Ты собрался гробить свой опыт в какой-то дыре?

– Не век же мне под пулями бегать. – Прищурился я. – А опыт передавать у нас ветеранов хватает. Так что какие ко мне претензии?

– Да ты…! Ты… и…! Не можешь…!

Весь следующий час я слушал отборный мат вперемешку с междометиями. При этом сидел спокойно и улыбался, пережидая вспышку праведного гнева опытного и повидавшего всякое офицера.

– Все равно уйдешь? – Выдохся он вначале второго часа.

– Уйду. – Кивнул.

– Наверняка какая-нибудь баба виновата. – Предположил он.

– А как же. – Кивнул я. – Такую добычу грех упускать. Она одна на миллион. – Вспомнил я улыбку Степаниды.

– Тьфу! – Было мне ответом. – Заявление мне на стол и выметайся. – Услышал я, наконец, заветные слова.

Я подтянул к себе лист бумаги, набросал заявление и, отдав его командиру, пошел собираться. Я прекрасно понимал, что нужно будет еще все формальности соблюсти, свою непосредственную группу передать тому, кто меня заменит. Я бы Яшкина поставил. Он молодой, конечно, но умный и осторожный.

Выйдя на улицу, я свернул к офицерскому общежитию. Поднялся на свой этаж, вошел в свою комнату, где все лежало так, как я и оставил, и принялся собирать пожитки. Надо бы еще и насчет квартиры уточнить. Мне ключи сдавать, или она уже полностью моя? И можно ли поменять ее на гражданскую? Черт, нужно было прочитать все же бумаги, который подписал. Эх, все равно еще раз в управление идти придется…

Загрузить вещи в машину мне помогли парни из моей группы. Они расстроились, конечно, но и порадовались за меня. У нас редко без тяжелых травм уходят…

Управившись с вещами, я вновь вошел в серое здание. Вот только теперь мне был нужен кабинет на первом этаже.

– Привет, Федоровна. – Улыбнулся я строгой женщине, сидевшей за столом, заваленным толстыми папками с личными делами.

– И тебе не хворать. Увольняться пришел? – Сухо спросила она.

– Знаешь уже. – Прищурился.

– Так весь гарнизон слышал, как ты заявление писал. – Хмыкнула она. – Так ты чего пришел-то?

– Ключи от комнаты сдать. – Я положил ключ на одну из папок.

– А с квартирой чего будешь делать? – Поинтересовалась она.

– Не знаю. – Нахмурился. – А что можно?

– А ты мне ее продай. – Удивила она меня. – А то нам бы расширяться, а некуда. А твоя через стенку пустая стоит.

– А так можно? – Не поверил я.

– Не переживай. Я оформлю, как надо. – Федоровна вдруг улыбнулась, что делала крайне редко.

– А давай. – Согласился я. Мне же легче. Лучше в городе что-нибудь прикупить. Будет перевалочный пункт для нас со Степанидой.

И все бы ничего, но ближайшая ко мне стопка папок вдруг опасно наклонилась и поехала вниз.

– Ой, лови. – Перепугалась хозяйка кабинета.

Я машинально дернулся вперед, схватил то, что успел, но при этом запнулся об угол стола и неудачно улетел на пол. В груди что-то хрустнуло и по телу разлилась боль. Ни вдохнуть – ни выдохнуть.

– Да чтоб тебя! – Выругался я. – Сколько можно-то?

Степанида

Уехал. Даже не попрощался. Просто сел в машину и «адье». Как же противно от всего этого… Он же ничего не обещал. Вот совсем. Заранее сказал, что уедет. Чего я психую-то? Дура!

Я в раздражении поднялась с дивана и решительно принялась организовывать для себя осмысленную деятельность. Сначала нужно привести себя в порядок. А как это сделать лучше всего?

Я взяла хозяйственное мыло и отправилась к реке. Сбросила с себя всю одежду и с берега нырнула в водную гладь. Эх, хорошо. В лесу сейчас никого, меня никто не увидит, так что плавать можно в свое личное удовольствие.