– Кое-что получите. Жизнь.

Несчастный вздрогнул. Гримодан добавил почти ласково:

– Послушайте, Данегр, эта жемчужина не имеет для вас никакой ценности. Вы не сможете ее продать. Так зачем же хранить ее?

– Есть перекупщики… И в один прекрасный день… за любую цену…

– В один прекрасный день будет поздно.

– Почему?

– Почему? Да потому что правосудие снова схватит вас, и на этот раз с доказательствами, которые я ему предоставлю, с ножом, ключом, отпечатком пальца… Вы пропали, дружище.

Обхватив голову руками, Виктор Данегр задумался. В самом деле, он чувствовал, что пропал, пропал окончательно. И в то же время его охватила огромная усталость, безмерная потребность отдохнуть и расслабиться.

– Когда она вам нужна? – прошептал он.

– Сегодня вечером, до часу ночи.

– Иначе?

– Иначе я отнесу на почту письмо, которое мадемуазель де Сенклев написала прокурору Республики, обличая вас.

Данегр налил два стакана вина, залпом выпил их и, поднявшись, сказал:

– Заплатите по счету и идем… Мне уже претит это проклятое дело.

Наступила ночь. Два человека спустились по улице Лепик и пошли по внешней стороне бульваров к площади Звезды.

Шли они молча. Виктор Данегр очень устал, даже сгорбился от изнеможения.

В парке Монсо он сказал:

– Это рядом с домом.

– Черт возьми! Но до своего ареста вы побывали лишь в табачной лавке.

– Мы пришли, – глухо сказал Данегр.

Они проследовали вдоль решетки сада и перешли через улицу, на углу которой находилась табачная лавка. Через несколько шагов Данегр остановился. У него подкашивались ноги. Он рухнул на скамью.

– Ну? – спросил его спутник.

– Это здесь.

– Где здесь? Что вы несете?

– Здесь, прямо перед нами.

– Перед нами? Послушайте, Данегр, не стоит…

– Я еще раз повторяю: она здесь.

– Где?

– Между двумя булыжниками.

– Между какими?

– Ищите.

– Между какими? – повторил Гримодан.

Виктор Данегр не отвечал.

– Ах, так! Замечательно! Ты решил заставить меня ждать, приятель…

– Нет… Но… я умру в нищете.

– И поэтому ты заколебался? Ладно, я буду великодушен. Сколько тебе надо?

– На билет в Америку на нижнюю палубу.

– Договорились.

– И сто франков на первые расходы.

– Получишь двести. Говори.

– Сосчитайте булыжники справа от сточного желоба. Она между двенадцатым и тринадцатым.

– В канаве?

– Да, внизу тротуара.

Гримодан огляделся. Мимо проезжали трамваи, шли люди. Надо же такому случиться! Кто бы мог подумать!

Он раскрыл перочинный нож и вставил лезвие между двенадцатым и тринадцатым булыжником.

– А если ее там нет?

– Если никто не видел, как я наклонился и засунул ее туда, значит, она до сих пор там.

Как такое возможно? Черная жемчужина лежит в грязной канаве! Да ею мог завладеть любой прохожий. Черная жемчужина! Целое состояние!

– На какой глубине?

– Примерно десять сантиметров.

Гримодан стал выбрасывать мокрый песок. Вдруг острие его ножа на что-то натолкнулось. Он руками расширил дыру и заметил черную жемчужину.

– Держи, вот твои двести франков. Билет в Америку я тебе пришлю.

На следующий день газета «Эко де Франс» опубликовала заметку, которую перепечатала пресса всего мира:

«Со вчерашнего дня знаменитая черная жемчужина находится у Арсена Люпена, который забрал ее у убийцы графини д’Андийо. Вскоре копии этого бесценного украшения будут выставлены в Лондоне, Санкт-Петербурге, Калькутте, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке.

Арсен Люпен ждет предложений, которые соизволят сделать его корреспонденты».

– Таким образом, зло было наказано, добродетель восторжествовала. Так всегда происходит, – заметил Арсен Люпен, изложив мне подоплеку этого дела.

– А также было доказано, что под фамилией Гримодана, бывшего инспектора Сюрте, скрывались вы, кого выбрала судьба, чтобы не дать преступнику воспользоваться плодами своего злодеяния.

– Совершенно верно. Должен признаться, это дело – одно из приключений, которыми я особенно горжусь. Сорок минут, которые я провел в квартире графини после того, как убедился, что она мертва, самые удивительные и волнующие в моей жизни. За сорок минут я, попавший в крайне щекотливую ситуацию, мысленно восстановил картину преступления и, основываясь на кое-каких деталях, пришел к выводу, что преступником может быть только слуга. Я также понял, что завладеть жемчужиной можно лишь при одном условии: слуга должен быть арестован. И я подбросил пуговицу. Но я не мог допустить, чтобы правосудие получило неопровержимые доказательства его вины. Я забрал нож, забытый на ковре, унес с собой ключ, оставленный в замке, запер дверь на два оборота и стер следы пальца с гипса в гардеробной. На мой взгляд, это было прозрением…

– Гения, – прервал я его.

– Да, гения, если хотите. Так или иначе, но подобная мысль не озарила бы первого встречного. За одну секунду найти два решения проблемы – арест и оправдание, воспользоваться громоздким аппаратом правосудия, чтобы запугать этого парня, одурачить его, словом, довести до такого состояния, что он, едва освободившись, должен был неизбежно попасть в довольно простую ловушку, которую я для него расставил.

– Довольно простую? Да просто смехотворную, поскольку он ничем не рисковал.

– О, абсолютно ничем, поскольку оправдательный приговор был окончательным.

– Бедолага…

– Бедолага? Ничего себе! Разве вы забыли, что Виктор Данегр – убийца? И было бы безнравственно оставлять ему черную жемчужину. Он жив! Подумайте только, Данегр жив!

– А черная жемчужина принадлежит вам!

Арсен Люпен вытащил из потайного отделения своего бумажника черную жемчужину, с восхищением осмотрел ее, погладил пальцами и вздохнул:

– Какому же боярину, взбалмошному и тщеславному радже будет принадлежать это сокровище? Какому американскому миллиардеру достанется это чудо, вершина красоты, так великолепно украшавшая грудь Леонтины Залти, графини д’Андийо?

– Удивительно, но вы, Вельмон, так похожи на Арсена Люпена!

– Вы его знаете?

– О, как и все! По фотографиям, столь не похожим друг на друга. Однако создается впечатление, что это одно и то же лицо… как ваше.