Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнатках тоже не ах: бедно, но чисто, и сразу видно хорошую, старательную хозяйку – белоснежные, подсиненные занавески, герань на подоконнике. Все в кружевных самовязанных салфеточках, скатерть на обеденном столе тоже вязаная. На скатерти графин с питьевой водой. Холодильник стоял в комнате – маленький, пузатый, он дребезжал и не давал спать по ночам. От его рыка Юля вздрагивала и просыпалась.
С Петиной матерью отношений не было. Странной она была женщиной: молчаливой, тихой – словом, «вещь в себе». Вопросов не задавала, комплиментов не делала. Вела себя так, словно и вовсе будущую невестку не замечала.
Конечно, было обидно.
Петр это видел и успокаивал:
– Да, мама такой человек, и потом болезнь сделала свое дело. Откуда взяться веселью и настроению, если человек знает, что обречен – тяжелое заболевание крови? Вечные больницы, три-четыре раза в год обязательно.
Вид у матери был и вправду болезненный: сухая, с истонченной желтоватой кожей.
Петр говорил, что мечтает отвезти ее в Москву и показать лучшим врачам. Но все, как всегда, упирается в деньги: дорога, гостиница, подарки врачам, питание, проезд на такси.
Юля тихо сказала:
– Послушай! Все не так сложно, как ты себе представляешь. Мама сможет пожить у нас. Рядом с нами неплохая больница. Парк, где можно гулять. Если ее положат, я буду ее навещать. Готовить еду…
Он ее перебил:
– Юлька, спасибо! Огромное тебе спасибо за этот порыв! Я знаю, что ты добрый и благородный человек. Но вешать это на тебя, а тем более на твою мать я не могу. Это мои проблемы – и решать их буду я сам.
Она обиделась:
– Твои? А я тебе кто? Чужой человек или почти жена?
Но на самом деле облегченно вздохнула: да, порыв благородный. Но есть еще мама. И как она это воспримет, можно представить. «Уф, хорошо, что Петька не схватился за эту идею. Это он, а не я человек благородный. А я так, потрындеть, покрасоваться».
Зойка, младшая Петина сестра, днем училась на медсестру, а вечерами напропалую гуляла.
– До добра не догуляется, – злился он. – И в кого она такая дура?
В квартирке было тесно, душно и пахло лекарствами. С самого утра хотелось поскорее оттуда сбежать. Да так и делали – наспех позавтракав, бежали на пляж. А вечерами шатались по гостям.
Наконец Петя решился и объявил о скорой свадьбе. Охнув, мать осенила их крестом и пожелала счастливой жизни. А будущую невестку даже не обняла.
Юля была разочарована. Петя просил не обижаться, повторив:
– Такой уж она человек!
Перед отъездом Юлю вдруг осенило – холодильник! Ну как же так? Петька такой заботливый сын, а этот старый агрегат по ночам не дает спать. Пересчитала деньги – ого! Почти все осталось, почти ничего не потратила.
Встала рано утром, тихо оделась и выскользнула во двор. На соседней улице давно приметила магазин электротехники. В зале стояли холодильники трех моделей: невысокий пузатый «Саратов», чуть побольше «Минск» и маленькая «Бирюса» «Саратов» был самым дешевым.
Подошла к продавцу и в ответ на свой вопрос, как купить, услышала смех.
– Холодильник? – веселился он. – Да вы шо, девушка! Это ж по записи, по талонам! Не, в свободной продаже нет, вы о чем!
Юля поманила его указательным пальцем и наклонилась.
– Слышь, парень! Ты мне мозги не пудри, ага? Я из столицы и все ваши штучки знаю! Короче, десятка сверху и холодильник мой. По рукам?
Обалдевший от ее наглости и столичного напора, парень отер выступивший пот с полного, красного, глуповатого лица, провел рукой по бритой, похожей на футбольный мяч голове.
– Ладно, уговорила.
Юля усмехнулась:
– Много времени не потратила!
Послезавтра они уезжали. С «мячом» договорились – холодильник доставят по адресу через три дня. Занесут прямо в квартиру.
– И попробуй меня наколоть! – грозно шепнула она. – У нас длинные руки!
«Мяч» покраснел.
– Что я, дурак? Не понимаю?
Еле сдерживая смех, выскочила на улицу.
Молодец, Юлия Дмитриевна, пятерка, сообразительная вы наша!
Но что-то кольнуло внутри. Неприятно кольнуло – Петя. Петя с его самолюбием. Как он это воспримет? Вряд ли ему придется по душе ее самовольство.
Ой, ну ладно! Скажет, к примеру, что хотела сделать сюрприз будущей свекрови ко дню рождения! Кстати, не забыть бы выяснить у Зойки, когда этот день рождения. А Петя простит – она же из лучших побуждений!
Накануне отъезда гуляли всем двором – пришли Петькины друзья. Народу было полно, еле расселись. Пили домашнее молодое вино, крепко бьющее в голову и ноги, соседки несли свои угощения – огромные, исходящие соком чебуреки, конечно же, синенькие в разном исполнении – и икра, и соте, и баклажаны с орехами: и по-армянски, и по-грузински, и по-хохлятски, как здесь говорили, и по-еврейски. Несли зеленую стручковую фасоль, жаренную с помидорами и залитую яйцом, здоровенные, пышущие жаром, только со сковородки, котлеты, рыбу всех сортов и размеров: бычков, кефаль, шамайку. Со стуком бухнули на стол большущее ведро только что сваренных раков, и по двору разнесся густой аромат укропа.
Как было вкусно и пьяно! Сидели до рассвета, пели под гитару, танцевали. Счастье! Какое же все это было счастье! Теплый южный вечер, молодое терпкое вино, запахи душистого табака, жареного мяса, вареных раков, арбуза и дынь!
Поезд уходил в полдень. Петина мать собирала детей в дорогу – ящик винограда, ящик персиков, ящик груш и ящик помидоров. Пятилитровая бутыль домашнего вина от соседки Зины. Наволочка вяленой рыбы от друга Митьки. А еще чебуреки, отварная картошка, остатки пирогов и котлет.
Господи, да разве можно все это съесть за какие-то сутки? Потом оказалось, что можно.
Прощались всем двором. Женщины всплакнули, просили Петра не забывать мать. Обнимали Юлю и говорили, что она своя, и это было лучшим признанием.
Мужчины сурово жали руки и желали счастья.
Все уже знали: эта московская девочка – Петькина невеста. Шутили, чтобы молодые не зажали свадьбу.
– Не зажмем, – смущался Петр и прижимал к себе Юлю.
С матерью обнялся коротко, но было понятно – переживает.
Прощаясь с Юлей, будущая свекровь протянула ей колечко – узенькое, золотое, с маленьким синим камушком.
– Не обессудь, – смущенно сказала она. – Недорогое, но памятное. Муж мне на свадьбу подарил. – И, заплакав, она отвернулась.
Чувствуя, что сейчас тоже расплачется, Юлька чмокнула Зойку. У той тоже были глаза на мокром месте. Смущенный Петя щелкнул сестрицу по носу и попросил «быть человеком». Та надулась.
В поезде вдруг стало грустно. Теперь они снова будут видеться нечасто – раз-два в неделю уже хорошо. У нее первый курс, у него четвертый. В общем, праздники кончились, и наступают будни.