взгляд на крестную. – Я видела через окно, как он держал дверь в комнату, чтобы я не выбралась…

Слезы градом хлынули из распухших глаз, и я больше не смогла сказать ни слова. Закрыла ладонями лицо и разрыдалась.

– Вот мразь! – выплюнул дядя Ваня. – Ну, я его… Голову на забор повешу!

Крестная всхлипнула.

– Полечка, милая моя девочка, я бы не пережила если б с тобой что-то случилось. – И крепко обняв меня, расплакалась в плечо.

– Дядя Ваня, вы полицию вызвали? – осипшим голосом спросила я.

– Полицию, – вздохнул он и закатил глаза. – У меня в прошлом году гараж спалили. Сосед решил отомстить за то, что я ему, видите ли, мешал спать, когда утром газон косил. Прямо при мне поджог его, зараза! И что думаешь? – вскинул брови дядя Ваня. – А не доказал я его вину! Полгода выходил в полицию, все без толку. Свидетелей нет, улик нет, значит, и поджога не было. Сам сгорел мой гараж, понимаешь?

– Вы думаете я тоже не смогу доказать его вину? – испуганно округлила глаза я.

– А кто кроме тебя видел, что он подносил к накидке зажигалку? Никто! А кто видел, что он дверь комнаты держал? Что ручку с окна открутил? Гера, конечно, та еще тварь, но не дурак – наверняка все продумал. Вон, свечка ж не зря оказалась на тумбочке.

– Да и снотворное, небось, не случайно вычеркнул из списка. Понял, что в крови смогут обнаружить, – добавила крестная.

– И бензин вычеркнул… – вспомнила я. – Знал, что останутся следы.

– Вот теперь и думай, как доказать, что это он подпалил дом, – процедил сквозь зубы дядя Ваня и, дергая ногой, с задумчивым видом уставился в окно.

– Этот зараза выкрутится, как пить дать выкрутится. Останется безнаказанным, а тебе потом ходи и оглядывайся, – снова всхлипнула крестная.

– Да я его вот этими вот руками! – потряс кулаками дядя Ваня. – Удушу и в лесу закопаю. Ни одна собака не найдет!

– Тьфу на тебя, Вань! – заругалась крестная. – Не хватало мне еще на старости лет передачки в тюрьму носить.

– Да, дядь Вань, не стоит он этого, – прерывисто вздохнула я. – Но как же тогда быть?

– А поехали-ка к рыбацкому дому. Я его так ружьем припугну, что он у нас как миленький поедет в полицию и во всем сознается!

И дядя Ваня, встав со стула, схватил ружье.

– Ванька, ты со своим ружьем меня в могилу сведешь, – прикрикнула крестная. – А ну-ка налей нам еще чаю с медом, сейчас все успокоимся и вместе будем думать, как этого гаденыша заставить во всем признаться.

Дядя Ваня нехотя поставил ружье в угол, покосился на жену, и налил в наши кружки кипяток.

– Согрелась хоть немного? – заглянула в лицо крестная. – Давай-ка медку поешь, а не-то точно простуду хватишь. Это ж надо, – поцокала она языком, – бежала в одной сорочке, босая. – И сунула в мой рот ложку меда. – Вот как знала, что эта сволочь падкий на деньги. Никогда он мне не нравился. Сколько раз я тебе говорила: разводись с ним, Поля, раз-во-дись! Но ты не послушала. Любит он, заботится, – покривлялась она, – вот видишь теперь, к чему все привело?

Глаза снова зажгли слезы, в горле встал ком.

До сих пор не верилось, что он пошел на это. Надо же, еще вечером я была такая счастливая, когда ждала новость от доктора, представляла, как сообщу Гере, что беременна. А в это время в его голове зрел план, как от меня избавиться…

Перед глазами всплыла переписка с его любовницей и в тело впились тысячи иголок. По моим щекам хлынул очередной поток слез.

– Пчела ты моя медоносная, чего девку до слез довела? – осуждающе покачал головой дядя Ваня. – Не видишь, что ей и без твоих нравоучений несладко.

Крестная словно его не слышала. О чем-то задумавшись, секунд десять смотрела куда-то за мои плечи, вдруг резко оживилась.

– А давай-ка вашему Перову позвоним, а? Он мужик башковитый, Петровича из таких передряг вытаскивал. И к тебе ж всегда с душой относился. Глядишь, подскажет чего умного?

Я взглянула на часы: «00-31»

– Ночь же, – развела я руками. – Да и где я его номер сейчас возьму? Мой мобильник остался в доме.

– Так у меня есть. Он меня как-то выручал по просьбе Петровича. – Крестная взяла телефон, быстро отыскала в списке контактов номер и подала его мне.

С каждым гудком во мне угасала надежда поговорить с умным юристом, но как только я отодвинула телефон от уха, в трубке раздалось сонное ворчание.

– Алло, кто это?

– Глеб Сергеевич, это Полина Степанова. Я попала в беду.

Голос Перова с каждым моим предложением становился бодрее. Выслушав мой слезливый и одновременно ужасающий рассказ, он заключил:

– Так, Полина Евгеньевна, сейчас ничего не предпринимайте. Мне нужно время подумать. И да, – добавил он, – кто-нибудь еще знает, что вам удалось спастись?

– Только водитель… Но я не рассказывала ему откуда бежала.

– Хорошо. Тогда придержите это втайне. Скоро перезвоню.

И перезвонил он только спустя полтора часа…

– Вот что мне удалось узнать: сейчас на месте работает пожарная бригада, а Германа Андреевича, – зло проговорил он его имя, – везут в больницу. Полина Евгеньевна, у меня есть кое-какие мысли. Вы готовы довериться мне?

– Конечно! – решительно заявила я. Крестная, прижимая ухо к трубке тоже кивнула.

– Тогда давайте не по телефону. Что если я приеду завтра, то есть, уже сегодня, около восьми утра?

Предложение Глеба Сергеевича поначалу казалось полным абсурдом.

– …Как это меня якобы похоронят? – возмутилась я, с ног до головы покрываясь мурашками.

– Это какой-то бред! – прикрикнула шокированная крестная. – Разве можно шутить такими вещами? Побойтесь бога, – перекрестилась она.

– К сожалению, в нашем случае нужно бояться не бога, а одну из тварей, которую он создал. Имя его нам всем хорошо известно, – надув живот, вздохнул Глеб Сергеевич и пододвинул на нос круглые очки. – Он избежит наказания, будьте в этом уверены. Кроме показаний Полины Евгеньевны у нас больше нет ни единого доказательства его вины. Хотите, чтобы он остался на свободе? – по очереди посмотрел он нас троих.

Дядя Ваня фыркнул и тряхнул головой.

– Еще чего не хватало!

– Полина Евгеньевна, а вы что скажете? Будете тщетно пытаться доказывать его вину, или пойдем более разумным путем?