– Признавайтесь, негодяи, вы – любовники моей жены? – мотая их головы за защемленные в пальцах уши, громыхал Станислав. – Я дал клятву на кресте, что выкину за борт всякого, кто покусится на мою семью! Говорите, признавайтесь, канальи!

Учитывая то, что «гавайцы» не понимали и половины сказанного Стасом, Гуров любезно взял на себя труд перевести его сентенции на вполне понятный английский. Уразумев, что этот разъяренный тип собирается отправить их за борт только за то, что они якобы блудили с его женой, «гавайцы» совсем пали духом, начисто забыв о припрятанных под одеждой «береттах». Да и какие «беретты» могли бы тут помочь, если этот свирепый ревнивец, скорее всего, способен голыми руками порвать их на части?!

– Сэр, ноу, ноу! – хором заголосили «гавайцы», надеясь хоть как-то умилостивить это безжалостное чудовище с иерихонской трубой хриплой глотки. – Мы не любовники, мы не любовники! Нет! Нет! Мы здесь… Мы…

А вот что «мы» делали в чужой каюте, «гавайцы» не знали, как объяснить. В самом деле! Чем и как обосновать, какую безобидную причину найти тому, что они оказались не где-нибудь, а именно здесь?! Осекшись, глазами полными слез, они искоса обменялись вопросительными взглядами, безмолвно вопрошая друг у друга: что же сказать-то?

Не признаваться же в самом деле в том, что они пришли сюда вовсе не для дружеского чае– или кофепития, а для того, чтобы взять в заложники проживающих в этой каюте?! Боже, если бы они знали о том, что этот хрипатый зверь обитает на этой площади, они бы сюда не сунулись и под дулом автомата! Да этого бронтозавра наверняка и «беретта» не рискнула бы прострелить…

Режиссер, наблюдая за развертывающимся экспромт-шоу, едва не подпрыгивал от радости. За всю его карьеру еще ни разу не было более отпадного зрелища. Наконец один из «гавайцев», случайно заметив валяющийся на полу бюстгальтер Маргариты, с ликованием сообразил, какую версию можно было бы использовать.

– Сэр, хочу вам признаться, мы с другом – фетишисты! – торопливо заговорил он, понимая, что еще минута пребывания его левого уха в кошмарных живых тисках – и оно отпадет само собой. – Мы не способны вступать с женщинами в естественную связь, и нас удовлетворяет лишь обладание предметами их нижнего белья.

– Да, да, сэр, это все чистая правда! Мы не любовники вашей жены, мы собирались похитить ее белье для… фетиш-секса, – воспрянув духом, зачастил другой. – Ваша жена столь красива, что мы просто с ума сходили от страсти по ее нательным вещам. Ой! Больно же!

– Вы чего, онанисты, что ли? – недоуменно уточнил Крячко.

– А-а юу мастурбато? – тут же перевел его вопрос на английский Лев.

– Йесс! Йесс! – обрадованно подтвердили «гавайцы». – Простите нас! Мы больше никогда не посмеем проникать в вашу каюту!

– А вы ничего тут не взяли? – строго прищурился Стас. – Лев, проверь!

Гуров не спеша обшарил карманы обоих «гавайцев». При этом с ловкостью, достойной Кио, абсолютно незаметно для объектива видеокамеры, он позаимствовал «беретты» бандитов в тот момент, когда находился за их спиной. Те ощутили, как их задние карманы отчего-то вдруг стали легче пушинки, но не посмели и пикнуть по этому поводу.

– Нет, ничего не обнаружилось, – с оттенком разочарования сообщил Гуров. – Отпусти уже их…

С перекошенными лицами, стеная и охая, держась рукой за распухшие уши, один – за правое, другой – за левое, бандиты опрометью метнулись из каюты в коридор. Проводив их объективом, оператор просиял улыбкой – часто ли такое снимешь?! – и доложил своему боссу, что материал отснят отличный и его можно давать для демонстрации «вживую».

Телевизионщики тут же поспешили в свою студию, и уже через четверть часа на экранах телевизоров появились многим уже знакомые лица Льва Гурова и Станислава Крячко, проводивших «воспитательную работу» среди «трудных переростков». Запоздало осознав, сколь низко они сами себя опустили, «гавайцы», скрежеща зубами, сидели в своей каюте, взирая на телеэкран. Неожиданно в дверь кто-то постучал. Парни переглянулись – этот стук ничего доброго им не сулил. Скорее всего, пришел тайный помощник босса по кличке Сморщенный, которому тот поручал самые «деликатные» дела. В частности, по устранению тех, кто провалил ответственное дело да еще и засветился при этом сверх всякой меры.

О Сморщенном среди подручных босса ходили целые легенды. Тот был настоящим мастером своего дела. Хлипкий и вялый, он едва ли имел возможность действовать ножом или кулаком, а вот тайными, скрытыми от глаза способами и средствами мог отправить на тот свет любого, на кого указывал босс. Причем, будучи абсолютно глухим к чужой боли, не имеющим и грана сострадания, работал виртуозно, искусно маскируя им же устроенную смерть под несчастный случай, естественную кончину или самоубийство.

И вот теперь Сморщенный пришел за их жизнями. А то, что за дверью именно он, сомнений у «гавайцев» не было ни на йоту. Парни снова переглянулись и поняли друг друга без слов. Убить Сморщенного даже голыми руками для них труда не составляло, но это означало прямой конфликт с боссом, со всеми вытекающими последствиями. По возвращении из плавания их могла ждать на суше кошмарная смерть, наподобие погребения заживо. Поговаривали, что у босса где-то есть целое кладбище тех, кто умер в процессе собственных похорон. Но и по-бараньи безропотно подчиниться року тоже совсем не хотелось…

Стук повторился, став настойчивым и властным. Один из парней, горемычно вздохнув, направился к двери. Нажав на кнопку, он потянул ручку на себя, но, увидев в проеме Сморщенного, растянувшего в подобии улыбки бесцветный рот, с самоуверенным спокойствием ядовитого паука, который заползает в гнездо спящей птицы, «гаваец» не выдержал и резко толкнул дверь назад, при этом ударив киллера по правой руке, которую тот держал перед собой как бы на изготовку.

Сдавленно и визгливо вскрикнув, Сморщенный со стуком рухнул на пол. «Гавайцы», опешив, выскочили из каюты и увидели его корчащимся на полу в предсмертной агонии. Уже слабеющей левой рукой киллер пытался вытащить из правой ладони засевшую в ней ядовитую иглу. Скорее всего, Сморщенный намеревался нанести ею укол тому, кто первым подойдет к двери, и поэтому прятал свое смертельное оружие в правом кулаке, никак не предполагая, что яд достанется ему самому…

Сообразив, что Сморщенного лучше всего затащить в каюту, пока его здесь никто не увидел, парни схватили киллера за все еще подергивающиеся конечности и одним рывком убрали из коридора. Но дверь закрыть не успели. Появившийся как бы из ниоткуда среднего роста незнакомый мужчина, с незапоминающимся лицом и бесцветным голосом негромко отметил:

– Вам трудно будет доказать, что этого человека убили не вы.

«Гавайцы» обессиленно уронили руки, с усталой ненавистью глядя на неизвестного. Да что ж сегодня за день такой?! Задание шефа не выполнили, на весь свет опозорились, а теперь вот еще и со Сморщенным засыпались.

– Кто вы и что вам нужно? – даже не сказал, а выдохнул один из парней.