Сплюнул, вытер губы рукавом.

Шевре говорил: нездешние, с неприятными глазами. О девушке не упоминал. Да и не могла Йорина попасть в город раньше! Господин Эрик постарался? А ему-то зачем? Сейчас, пока заказ еще не выполнен. Дан глянул на труп из-под ресниц. Конечно, от лекаря можно и не такого ожидать, но слишком уж грязная работа. Тогда кто? В ломбард приходили йоры… О Шэт! Сам же подсказал Шевре: «Рука». Он не сказал: «Ладонь». А если там был кулак?! Пресветлая Иша! Вейн бросился к выходу – и услышал шаги. Закаменел, вцепившись в кисточки портьеры.

Вкрадчивый стук в дверь. Дребезжащий женский голос позвал:

– Господин Марискес, вы ужинать будете? У вас сегодня праздник?

Дан отступил в комнату. Щелкнул шпингалет, и открылось окно.

– Я ничего не имею против, но соседи жаловались. У вас очень громко играла музыка, господин Марискес!

На улице пусто. Вейн перемахнул через подоконник и приземлился на клумбу с анютиными глазками. Госпожа Ковальски все топталась у двери. Пригибаясь, Дан скользнул под окнами и побежал к перекрестку.

– Извозчик! Эй! – замахал руками. – В «Хрустальный колокольчик». Раньше доедем – больше заплачу.

Парень на козлах радостно пообещал:

– Это мы мигом, лошадка свежая. Но, пошла!

Дан вцепился в облучок, ожидая, что вот-вот раздастся крик.

– Быстрее!

Извозчик оглушительно свистнул. Взметнулись голуби, выругался вслед мальчишка-газетчик.

Пролетка вылетела к Гостиному двору. Дан привстал и стукнул извозчика по спине:

– Площадь Святого Ильберта объедем.

Тот оглянулся:

– Но, господин…

– Давай низом, по набережной!

Еще не хватало встретить Такера с его велосипедом.

Колеса загрохотали по булыжникам. Завизжав, шарахнулась с дороги парочка. Зашелся лаем крохотный шпиц на руках дамы. Дан выскочил, не дожидаясь, когда пролетка остановится. Швырнул извозчику монеты.

В кафе было многолюдно. За одним из столиков сидел Грин с чашкой в руках. Рядом, на стуле, лежал свернутый плед. На Дана удивленно оглянулись, и он умерил шаг. Проходя мимо Алекса, бросил, не поворачивая головы:

– Ко мне в номер!

Грин продолжил спокойно пить чай, но Дан был уверен – поднимется.

В вестибюле на конторке спал кот. Портье старательно писал в регистрационной книге.

– Мальчишка, ну, с которым я сюда пришел, вернулся? – спросил Дан.

Портье бросил взгляд на лоток с ключами.

– Да, вейн. Но мне кажется, он…

Дан, не дослушав, взлетел по лестнице. Вскрикнула горничная – едва не сбил ее с ног.

Юрка валялся на кровати, свернувшись клубком. Дан выволок из шкафа мешок и достал арбалет.

– Вставай! Мне нужно убраться из города. Тебе очень рекомендую сделать то же самое.

Мальчишка подняться не соизволил. Дан подскочил, в бешенстве дернул одеяло.

– Живо, сопляк!

– Отвали, – шевельнул пацан сухими, в трещинках, губами.

Шэтова задница!

– Ну-ка, дай. – Вейн тронул ладонью Юркин лоб. Ну конечно же, ледяной. – Ты почему не сказал, что заболел?!

– А с какой стати я должен отчитываться?

Тьфу, чтоб тебя!

Сам пацан не уйдет, это ясно. Не тащить же его с собой! Дан вцепился в амулеты, дернул – треснула у ворота рубаха. Спокойно! А если… Да, так даже лучше. Торопливо, путаясь в шнурках, содрал один с шеи. Рывком заставил Юрку сесть и нацепил на него каменный полумесяц.

– Не снимай, понял? У тебя тень-лихорадка, это такая дрянь… В общем, снимешь – подохнешь.

Глаза у мальчишки были мутными. Дан тряхнул его.

– Ты меня слышишь?

– Да. Отстань!

В комнату ввалился Грин, прислонился к косяку.

– Видал? – показал ему Дан пацана. – Подцепил лихорадку и молчал! Третий день! Придурок!

– Сам, – слабо огрызнулся Юрка.

Грин присвистнул.

– Мне сматываться надо. Закинешь сопляка к отцу Михаилу? Только быстро.

Юрка трепыхнулся под Дановой рукой.

– Не надо меня…

– Заткнись, если сдохнуть не хочешь. Алекс? Ну, пересидите где-нибудь до темноты, узлы скоро заработают, ты же знаешь!

Тот потер лицо, решаясь. Дан ни за что бы не согласился, но ведь это – Грин!

– Хорошо, вытащи его к рыбачьим лодкам.

– А потом куда?

– Не твое дело. Хоть бы ребенка не впутывал.

– Да этот ребенок сам прицепился, как блоха!..

– Хватит, – отрезал Грин, и Дан опомнился. Нашел когда спорить.

Пока они препирались, пацан успел повалиться на бок. Тяжело дышал, закрыв глаза. Дан присел перед ним на корточки.

– Юрка, эй! Я за тобой вернусь, обещаю. Слышишь?

Мальчишка вяло кивнул.

– Я, как выпутаюсь, поспрашиваю. Может, кто знает. Приду за тобой. Ты, главное, амулет не снимай, а то подохнешь. Юрка! Ты понял?

Чертыхнулся Грин, попросил:

– Помоги его одеть.

Вдвоем натянули на пацана куртку и обувь. Мальчишка был как тряпичная кукла, которую долго держали в холодильнике.

– Шевелись, – велел Дан, подставляя плечо.

Юрка тяжело навалился.

– Ну, пресветлая Иша, не оставь нас!

До чего же холодно, в горло будто толченого льда напихали. Лечь бы и накрыться одеялом. Нет, волокут куда-то. Пытался брыкаться, цеплялся за перила – дали по шее. Не больно, но очень обидно. Ступеньки мелькали перед глазами, и Юрка зажмурился.

– Наклюкался, сопляк! – сказал возмущенно Дан, когда лестница закончилась. – Я сейчас вернусь, ключ пока не сдаю.

Звякнул колокольчик. Мявкнул подвернувшийся под ноги кот. Запахло рекой.

– Не сюда! – прошипел Дан. – В обход.

Дернули в сторону. Опять ступеньки. Под закрытыми веками – голубые вспышки.

– Парень, ты только не засыпай, – велел незнакомый голос.

– Я не сплю, – ответил Юрка.

Приоткрыл глаза, загораживаясь ресницами от солнца. Он был у реки, на маленькой деревянной пристани. Покачивались и постукивали бортами лодки. Ветер трепал развешанные для просушки сети.

– Вон ту. Замок, Дан!

Юрку отпустили, и он плюхнулся на доски, скользкие от чешуи.

– Вижу. Сейчас.

Чайка прошла низко над водой, крикнула противно, как железом по стеклу. Юрка нахохлился и втянул запястья поглубже в рукава. Его знобило, дрожал подбородок.