за собой. Помогать другому человеку мыться было чем-то личным, что можно разделить с другом, а Тэмпест не поддавалась искушению заводить друга в лице Никс. Слишком многое было поставлено на карту.

– Нет, спасибо, – пробормотала она, принимая мыло и масло из длинных, изящных пальцев женщины. Она осторожно понюхала мыло и откупорила флакон. Пахло гвоздикой и чем-то помягче, вроде кардамона. Ничего слишком опасного.

Легким движением запястья она налила несколько капель ароматического масла в воду и поставила флакон рядом с ванной на потертый деревянный пол. Девушка растерла мыло между ладонями и, рассеянно глядя на огонь, начала очищать свое тело от грязи последних нескольких дней.

Ей стоило добавить мыло в список потенциально подозрительных вещей.

Большинство людей пользовались только щелочным мылом. Душистое мыло слишком дорого стоило, а с добавлением кардамона… его цена почти уравнивалась с ценой Мимикии. Кардамон рос только в Хинтерлэнде, вражеском королевстве Хеймсерии на юге. Приобрести кардамон можно было только при помощи пиратства или черного рынка.

Тэмпест наблюдала за Никс, напевающей какую-то мелодию у стола. Ее похитители притворялись. Либо они действительно думали, что она деревенская простушка и поэтому не могла распознать запах, либо проверяли ее. Если бы не настои Алекса из лазарета, она бы никогда не смогла узнать этот аромат.

– Мыло пахнет божественно, – сказала она, вытирая ноги, стараясь не задеть заживающие раны. – Никогда не купалась с таким удовольствием. Где ты нашла это сокровище?

Никс села на стул, ее руки срывали листочки с веточек тимьяна и бросали их в неглубокую деревянную миску.

– Его сделала моя подруга.

– Я бы хотела иметь таких друзей, – пошутила Тэмпест. – Она и масло дистиллировала? Я никогда не нюхала ничего настолько же изумительного, клянусь.

– Мы слаженно работаем. Я дистиллирую ароматы, а она делает мыло, масла и духи, – прокомментировала Никс.

Интересно.

Тэмпест увидела женщину в новом свете. Если она была натренирована и умела дистиллировать, то наверняка смогла бы создать яд, способный уничтожить целые деревни. Совпадение? Скорее всего, нет.

– Должно быть, это прибыльно, – прокомментировала она, кладя мокрое мыло на пол рядом с маслом.

– Скажем так, это полезно.

Например, для убийства людей? Финансирования восстания? Поддержки преступлений, совершаемых Шутом?

– Ты уверена, что тебе не нужна помощь с волосами? Я знаю, что тебя все еще беспокоит рука, – спросила Никс и сочувственно улыбнулась. – Я вывихнула плечо, когда была маленькой девочкой. После этого моей маме пришлось заплетать мне волосы на протяжении долгих недель.

Тэмпест на мгновение задумалась, а затем кивнула. Может, она и не хотела подружиться с женщиной, но, возможно, удастся выяснить что-нибудь. Тэмпест нужны были доказательства, а мыло вряд ли можно к ним отнести. Глядя на ситуацию с практической точки зрения, ее волосы были совершенно грязными, а краска дожна была продержаться еще неделю.

Женщина оставила травы и подтащила свой табурет к Тэмпест.

– Намочи волосы, пожалуйста.

Закрыв глаза, Тэмпест погрузилась под воду и вынырнула. Вода в ванне плескалась. Краем глаза она заметила, как Никс налила немного масла себе на ладонь и затем подобрала мыло с пола. Тэмпест издала стон, когда Оборотень погрузила пальцы в ее влажные волосы и начала массировать кожу головы.

– Как ты вывихнула плечо? – спросила Гончая, пытаясь сохранить самообладание, хотя ее тело находилось на грани превращения в желе.

– Моя мама работала на ферме в Тале, и я тоже работала там в детстве. Я сильно болела, но урожай гороха уже поспел и был готов к сбору. Помню, что дрожала так сильно, что прокусила губу. Моя мать остановилась, чтобы обнять меня, всего на мгновение.

Тэмпест зажмурилась, зная, что произошло дальше. На фермах в Тале царила жестокость. Никто не заслуживал такого обращения, какое там получали слуги и рабы.

– Лорд заметил мою маму, – продолжила Никс, ее пальцы все еще перебирали волосы Тэмпест. – Его собака вырвала меня из ее объятий еще до того, как я поняла, что происходит. Моя мама попыталась удержать меня, но этот жестокий мужчина дернул так сильно, что мне запомнилась только ослепляющая боль. – Она глубоко вздохнула. – Чудо, что я очнулась после избиения. Но моей маме повезло меньше. В клане, приютившем меня, говорили, что мама никогда не прекращала бороться и оставила Гончему шрамы своей лопатой, прежде чем он хладнокровно убил ее.

Тэмпест обхватила свои торчащие из воды колени и склонила голову. Как бы сильно она ни ненавидела Оборотня, убившего ее маму, и тех, кто активно пытался уничтожить королевство, она не испытывала ненависти к талаганцам в целом.

– Мне так жаль, – искренне прошептала она. – Никто не заслуживает потерю родителя в столь юном возрасте. Ты ненавидела человека, убившего твою маму?

– Многие годы.

– А сейчас?

– Теперь я знаю, что внешность обманчива. Даже обладающие свободой могут оказаться такими же рабами, как и я когда-то. Настоящая проблема в принятии и нежелании что-то менять. – Никс убрала руки. – Сполосни, пожалуйста.

Тэмпест опустила голову под воду и смыла мыло. Вынырнув, она откинула волосы с лица и стерла воду с глаз. Девушка замерла, увидев цвет воды.

Темно-серый, почти черный.

Кончик холодного кинжала коснулся кожи ее горла.

– И именно жаждущие власти фанатики вроде тебя удерживают этого монстра у власти, – прошептала Никс. – Ты не перестаешь удивлять, маленькая Гончая.

Тэмпест уставилась прямо перед собой и вздохнула. Пора уходить.

Она плеснула мыльной водой через плечо и отпрянула от лезвия. Тэмпест вскочила и развернулась в ванне, затем ударила босой ногой в грудь Никс, которая сплевывала воду. Женщина отлетела назад и плавно перекатилась на ноги, вытирая воду с глаз.

Конечно, она хорошо натренирована.

Тэмпест выпрыгнула из ванны и потянулась за кухонным ножом, бездумно оставленным на столе. Никс выставила ногу вперед, и Тэмпест споткнулась, ступни заскользили по мокрому полу. Сначала она впечаталась животом в стол, а затем сжала руку вокруг лезвия как раз в тот момент, когда женщина-Оборотень схватила ее за волосы и дернула.

Знакомое спокойствие овладело Тэмпест, повернувшейся лицом к Никс. Кожа головы горела. Девушка схватила женщину за платье, удерживая на месте, и приставила нож между грудей Никс в тот самый момент, когда лезвие Оборотня коснулось уязвимой точки под подбородком Тэмпы.

Обе женщины замерли, и Тэмпест встретилась с некогда теплым взглядом Никс своим холодным, цвета бури.

– Ситуация зашла в тупик, – заявила Гончая. – Не обязательно заканчивать все кровопролитием. Придя сюда, ты только и делала, что заботилась обо мне, и я благодарна тебе за это. Сейчас ты можешь уйти отсюда невредимой, если оставишь меня в покое.

Напряжение заполнило все пространство, и пальцы Никс сильнее сжали волосы Тэмпест. Прохладный воздух дразнил кожу девушки, и вода стекала по ее