Я сел и попытался разобраться с бумагами, но голова ничего не соображала, текст расплывался перед глазами, и, как я ни старался, я не мог сфокусировать взгляд.

– Как жалко их!.. – донеслась до меня приглушённая реплика коллеги. Я даже не понял, кто именно это был – голоса сливались в один.

– Да, такая красивая пара была! – с сочувствием поддакнули ему.

– Кошмар, зачем же она это сделала?!..

– Послушайте, – воскликнул я, вскочив. В моих висках отбивала барабанная дробь. – Да заткнитесь вы наконец! Хотя бы сейчас прекратите свои сплетни! Она вас уже не слышит, но я всё ещё живой!

В офисе повисла тишина. Взволнованные взгляды коллег прожигали меня словно непотушенные сигаретные окурки. Да, кстати, о курении:

– Дайте мне закурить, – попросил я хрипло. Руслан, шагнув ко мне, молча протянул мне зажигалку и открытую пачку «парламента». Он наверное ожидал, что я вытащу одну сигарету, но я отобрал всю упаковку целиком и, забыв поблагодарить, выскочил с ней в коридор.

Закрывшись в кабинке сортира, я опустился на кафель и нахально закурил прямо в туалете. Я сидел на полу и смолил почти непрерывно – выбрасывал очередной бычок в унитаз и тут же тянулся за новой дозой никотина.

Вентиляция не справлялась – под потолком уборной клубился едкий, слепящий глаза, сизый дым. Моя голова кружилась, желудок сжимался, и к горлу настойчиво подступала рвота, но даже это меня не останавливало. Затяжка за затяжкой, я пытался заглушить душевную горечь физической.

Наверное, и вы тоже хотите знать, что же такое произошло этим утром? Из-за чего весь офис поголовно стоит на ушах и не закрывает рта? А ещё – почему там, внизу, собрался целый кортеж спецтехники: две машины скорой помощи, две полицейских и один эвакуатор? Что ж, в любом случае, мне пришлось бы рано или поздно это рассказать…

Всю прошлую ночь за окном лил дождь, и прекратился он только к утру. Выйдя из дома, я отметил про себя, что на улице сильно похолодало – в рубашке и пиджаке я быстро продрог, но садиться в тёплый Сашин «мерс» не торопился. И хотя товарищ, как обычно, подрулил к моему подъезду, чтобы меня захватить, я проигнорировал его великодушный поступок и, отвернувшись, пошёл пешком по лужам в направлении метро. Некоторое время Коршунов просто тащился за мной на черепашьей скорости вдоль тротуара, потом потерял терпение и начал сигналить, привлекая к себе внимание. Ещё чуть позже он опустил стекло и, высунувшись, крикнул:

– Эй, хватит дурить! Я вчера просто перенервничал, извини меня! Больше так не буду! Макс, слышишь, запрыгивай!

Я сдался не сразу. Ещё полминуты по окрестностям тщетно разносились крики, перемежающиеся с гудками автомобиля, но когда очередной возмущённый шумом прохожий буркнул что-то вроде «Как же надоели эти пид#ры со своими разборками», я понял, что пора заканчивать представление. Безусловно, со стороны мы и правда смотрелись не очень-то мужественно. Вздохнув, я залез в машину.

По дороге Алекс извиняющимся тоном говорил что-то про жену и её очередную утреннюю истерику, но я его почти не слушал, погрузившись в собственные мысли. Во-первых, я был сконцентрирован на личных переживаниях, а во-вторых, если уж совсем честно, мне надоело выслушивать его постоянные жалобы и играть роль мусорного бака, куда он сбрасывал свои негативные эмоции. К тому же, я всё ещё злился на него после вчерашнего разговора. Если он никогда не пытается понять меня и поддержать, то почему я должен регулярно это делать?.. Примерно так я рассуждал на протяжении всей поездки, и его нытьё, влетающее в моё левое ухо, тут же вылетало из правого.

Грудная клетка после энергетических ударов Марины по-прежнему болела, я ощущал эту боль буквально физически. Несмотря на то, что дыра в моей ауре за ночь затянулась примерно на одну треть, я всё ещё не мог о ней забыть. По телу разливалась слабость, сердце билось часто и тревожно. Даже наяву меня не покидало ощущение, будто я лечу на огромной скорости в какую-то тёмную, всепожирающую бездну. В общем, мне было явно не до Алекса с его бытовухой.

Припарковаться на стоянке рядом с офисным зданием нам не удалось: несмотря на ранний час, там по какой-то причине собралось огромное количество людей. Саша прервался на полуслове и, остановившись у въезда, настойчиво надавил на руль, пытаясь гудком разогнать толпу, но ни один человек не удостоил его вниманием. Никто даже не обернулся. Почуяв неладное, я первым выскочил из машины, чтобы узнать, что произошло.

Я попытался растолкать зевак, протискиваясь поближе к месту действия, но они стояли плотным кольцом и не позволяли мне ничего разглядеть. Оставалось только догадываться, почему асфальт под моими ногами хрустел битым стеклом. Возможно, – подумал я, – какой-нибудь хулиган вышиб ночью окно моего оставленного на парковке автомобиля, чтобы его обворовать. Однако чуть позже я заметил на земле под ногами капли свежей крови и понял, что произошло нечто более серьёзное.

– Ой, это же Макс Серов, её парень! – воскликнул вдруг кто-то из коллег, и толпа резко, словно по команде, расступилась, открывая моему взору ужасающее зрелище.

Крыша «пежо» была смята так, что лобовое стекло, лопнув, вылетело полностью, усыпав всё вокруг осколками. По белому капоту текла дорожка ярко-красной крови, собираясь в лужицу под передними колесами. Сверху на машине, лицом вниз, неподвижно лежала девушка. По всей видимости, она упала с большой высоты: её руки и ноги были переломаны и неестественно вывернуты, блузка задралась, оголяя спину – всю в лиловых кровоподтёках. Кончики белокурых локонов окрасились в бордовый цвет от густого месива, вытекающего из расколотой головы. Изменившиеся формы её фигуры сейчас настолько трудно угадывались, что я даже не сразу понял, кто передо мной. Только по одежде мне, в конце концов, удалось узнать Танечку.

Шумно втянув в себя воздух, я почувствовал необходимость подбежать к ней, поднять на руки, прижать к груди, но моё тело напрочь отказалось это делать. Я полностью перестал его ощущать – весь окаменел от макушки до пят и не мог пошевелиться.

Саша, между тем, оставил авто на аварийке, догнал меня и, выйдя вперёд, некоторое время молча изучал вместе со всеми эту жуткую картину. Я ждал от него любых слов. В основном, конечно, матерных, но, может быть, напротив, приторно ласковых – этакую попытку сдержать лавину моих неуправляемых эмоций. А возможно, он захотел бы меня осудить, и это я тоже терпеливо принял бы, согласившись. Я готов был услышать всё, что угодно, но только не то, что он в итоге сказал.

– Макс, у тебя же «каско» оформлен? – повернувшись ко мне, спросил друг, чем окончательно меня добил.

Моя рука сама собой взметнулась вверх, и вместо ответа я двинул кулаком ему в лицо, а потом, не оглядываясь, решительно скрылся за дверями офиса.

Ну, а окончание этой истории вы уже знаете: я очутился на полу общественного сортира в обнимку с пачкой сигарет, которую почти полностью опустошил чуть больше, чем за час.

Открыв глаза, до этого в изнеможении закрытые, я увидел внизу, в проёме туалетной кабинки, Сашины до блеска начищенные ботинки.