Виктор приобрел себе прекрасного помощника. Борис Аристархович, по своей привычке, стал подолгу просиживать в библиотеке, перелистал груды книг, нашел много полезных сведений и для себя, и для самого Келецкого. Например, фундаментальный труд под названием «История бумажных денег», где большой раздел был посвящен именно изготовлению фальшивых денег. Поразительно, но в этой книге подробно описывались и тонкости незаконного «производства», и промахи, и ошибки, на которых «горели» фальшивомонетчики. Виктор проштудировал этот раздел с бумагой и карандашом, говорил Борису Аристарховичу, смеясь:

– Это же самое настоящее руководство для нас с вами!

Не менее интересной оказалась и книга австрийца Ганса Гросса, изданная в переводе лет десять назад. Она называлась «Руководство для судебных следователей, чинов общей и жандармской полиции и др.». В ней имелись разделы для химиков, физиков, в которых Келецкий тоже нашел много интересного и для себя…

В Курске фальшивомонетчики попробовали свои силы, поверили в себя. Но по-настоящему дело развернулось на фабрике под Москвой. Больше года работали они здесь, фальшивые банкноты и кредитные билеты гуляли по всей стране. У Келецкого появились агенты, которые приезжали не только из разных городов России, но и из-за границы. Потому что он начал выпускать, еще понемногу и очень осторожно, швейцарские франки и американские доллары. Их вывозили в Европу и соотечественники, и несколько иностранцев, с которыми Келецкому, через Лапидарова, удалось установить связь.

Келецкий оказался хорошим знатоком человеческой натуры: все его сообщники трудились на совесть и прекрасно хранили тайну. Они были уже людьми обеспеченными и хорошо знали: поработают еще три-четыре года и смогут жить спокойно и в достатке до конца жизни. Именно так рассчитал Келецкий, именно так он и собирался поступить. Нет, он с самого начала не планировал остаться фальшивомонетчиком всю жизнь… Хотя, честно говоря, дело его увлекло по-настоящему! И все же он прекрасно понимал, что долго рисковать опасно. Он много думал о своем будущем и связывал его с Американским континентом. Это была его цель: собрать капитал и уехать в Америку. Без денег там, как и везде, трудно. Но с хорошими деньгами именно в Америке можно быстро сделать огромные деньги. А Виктор хотел стать настоящим миллионером. Уже сейчас на его анонимном счету в одном из швейцарских банков лежал очень приличный капитал. Когда он его увеличит втрое, вот тогда свернет дело и отбудет в Америку…

Первый неприятный срыв случился тогда, когда дело под Москвой шло полным ходом. С грузом фальшивых долларов был арестован один из агентов-иностранцев. Это был известный человек в мире спорта – голландский велосипедист ван Коллем. Келецкий так и не смог узнать, что же произошло. Может быть, голландца выследили? Тогда им угрожает реальная опасность! Хотя… Ван Коллем знал только одного Лапидарова, а Лапидарову неизвестно, где производятся фальшивые деньги и кто этим занимается. Лапидаров знает только организатора – самого Келецкого. И, просчитав все это, Виктор «исчез».

Недалеко от стеклодувной фабрики находилась частная психиатрическая больница доктора Добровольского. Это было дорогое заведение, и его клиентами становились лишь богатые и знатные люди. Естественно, им гарантировались конфиденциальность, тайна болезни, нерушимый покой. Вот там-то и объявился новый пациент Виктоˆр Лансен – молодой отпрыск обрусевших французских аристократов. И документы, и рекомендательные письма, и история болезни у него были в полном порядке – их ведь изготавливал не кто-нибудь, а Степан!

Обследовав молодого и очень симпатичного пациента, доктор Добровольский вполне согласился с первым диагнозом – «невроз страха» – и добавил еще свои выводы: «необычное соединение беспредметного страха, не направленного на какой-то определенный объект, и житейского страха в виде боязни замкнутого пространства». Новый клиент был вполне платежеспособен, и доктор предоставил в его распоряжение одну из комфортабельных комнат своей больницы, назначил курс лечения. После долгой беседы-обследования доктор и пациент пришли к соглашению, что Виктоˆру совсем необязательно круглые сутки находиться в клинике, под наблюдением санитаров. Его недомогание нуждается в контроле и лечении, но не требует ограничений в действии. А покидать ненадолго стены больницы, если у него будет такое желание, даже полезно: главное, чтобы он оказывался на месте ко времени процедур…

Идея с больницей оказалась просто отличной! Келецкий и в самом деле «исчез», найти его было бы невероятно трудно. И в то же время он постоянно наведывался на фабрику, контролировал работу, которая не прекращалась. А вот Лапидарову он о себе не давал знать. Тот был опытным и прожженным махинатором, сам должен был догадаться, что Келецкий скрылся и выжидает. Если Лапидаров будет арестован, он, даже захотев, не сможет выдать главаря. Если же все обойдется – Келецкий сам найдет Лапидарова. Надежды на то, что беда пройдет стороной, у Виктора были. Ведь арестованный голландец так удачно погиб в железнодорожной катастрофе, когда его, под охраной, перевозили из Одессы в Санкт-Петербург! Возможно, он вообще ничего не успел рассказать! Время шло – фабрика работала, Лапидаров оставался на свободе. И Келецкий скоро вновь с ним связался, вновь заработала агентурная сеть…

Но все-таки тревожный звоночек прозвенел, и Келецкий его услышал! Обостренной интуицией он чувствовал: нужно менять место. Причем перебираться куда-нибудь подальше… Мысль о Польше, о Варшаве, пришла к нему не случайно. Во-первых, это было и в самом деле далеко от Москвы. Но еще – это было близко к Европе, к тем странам, чьей валютой Келецкий намеревался «заняться» серьезно. Дав указание на фабрике сворачивать производство и готовиться к отъезду, он один выехал в Варшаву. Нужно было отыскать безопасное место для новой «фабрики». И оно нашлось – уединенная ферма в получасе езды от Варшавы. Келецкий недорого купил эту ферму у хозяев, решивших навсегда уехать в Канаду…

На ферму под Варшаву группа фальшивомонетчиков переехала не в полном составе. Перед самым отъездом утонул Степан. Уединение никогда не тяготило его, он не стремился, как Григорий, изредка выезжать в город – «гулять». Все свободное время Степан проводил на небольшой речке поблизости фабрики – рыбачил, потом сам же готовил свой улов. Зимою пробивал пешнею лунки и тоже ловил рыбу… В феврале была оттепель, лед подтаял, и, видимо, внезапно открылась полынья в том месте, где он устроился. Никого поблизости не было, никто ничего не видел. Но Михаил и Григорий знали, что он пошел на реку, и когда Степан не вернулся, отправились его искать. Они-то и обнаружили полынью, а рядом – стульчик Степана, его удочку, ведро, сумку…

Келецкого сильно огорчила эта потеря. Ему, конечно, было жаль Степана, но главное – у них не стало искусного гравера! И хотя на новом месте они продолжали работать с теми гравюрами, которые остались от Степана, и могли использовать их еще долго, рушились новые планы Келецкого. Он мечтал начать изготавливать немецкую марку! В последние годы именно Германия стала одной из самых сильных и экономически развитых стран, крупные германские компании и банки владели железными дорогами, нефтяными промыслами, производили оружие. А значит, и марка была одной из самых стабильных и полноценных валют. Келецкий отлично это понимал, но вот же неудача! Где ему было взять нового гравера – надежного и талантливого? Ведь сворачивать так хорошо налаженное и такое выгодное дело было еще очень рано! Три-четыре года – такой срок определил он для того, чтобы стать по-настоящему богатым и независимым человеком!