— Он потерял здесь сына, — подал голос кто-то из сидевших, — и дом.

Я посмотрел на говорящего — это был сухощавый седоволосый старик в поношенной, обгоревшей одежде.

Не дождавшись сигнала, солдат уже занес меч над поверженным великаном, но в последний момент его остановила Анна:

— Отпустите.

Солдаты поставили мужчину на ноги и подтолкнули к благодарной жене, где он и остался, тяжело дыша, угрюмый, бессловесный.

— Что здесь случилось? Расскажи нам, — обратилась Анна теперь уже в седоволосому.

— Они появились ночью. Безликие трусы с черными крестами. Их лица были скрыты масками. Они говорили, что должны очистить деревню от греха. Что мы украли у Него.

— Украли? Что? — спросила герцогиня.

— Что-то священное, некое сокровище. Что-то такое, что они нигде не могли найти. Детей отняли от матерей. Насадили на колья. Потом сожгли. У нас на глазах. Их крики до сих пор стоят у нас в ушах.

Я оглянулся. Здесь явно побывали люди Болдуина. Это была их работа — с той же звериной жестокостью они бросили в огонь моего сына. Только теперь те, кто учинил кровавую бойню, превзошли самих себя. Норкросс был мертв, но ад продолжался.

— Что они нашли, эти убийцы? — спросила Анна.

Ему ответил мужчина с пепельно-серым от горя лицом.

— Не знаю. Они сожгли деревню и ускакали. Я мэр этого городка. Только городка больше нет. Может, вам стоит спросить у Арно. Да, спросите у Арно.

Анна спешилась и, подойдя к мэру, посмотрела ему в лицо.

— Кто такой Арно?

Мэр презрительно хмыкнул и, не говоря ни слова, повернулся и пошел по пустой улице. Анна в сопровождении стражи последовала за ним.

Мы шли по уничтоженному поселку. От разрушенных, сровненных с землей конюшен несло вонью — там сгорели лошади; от мельницы осталось больше пепла, чем камня. Единственным сохранившимся строением была забрызганная кровью деревянная церковь.

Мэр остановился у приземистой каменной лачуги. На двери — кровь, но не брызги, не пятна, а грубо нарисованные кресты. Изнутри шел запах, похожий на тот, что бывает на скотобойнях.

Затаив дыхание, мы вошли в дом.

Анна охнула.

Жилище было разорено — жалкая мебель расколота на мелкие куски, порублена в щепки; земля под ней взрыта. У дальней стены два подвешенных за руки тела, мужчины и женщины, с содранной кожей. Под ногами — отрубленные головы.

Тело мое сжалось от ужаса, дыхание сперло. Я и раньше видел ужасные вещи. Отрубленные и поджаренные головы, освежеванные тела. Я видел, но не хотел об этом вспоминать. И все же в памяти встали те страшные картины: Нико, Робер… залитые кровью улицы Антиохии.

Я отвернулся.

— Давайте, спрашивайте Арно. — Мэр усмехнулся. — Может быть, он ответит на ваши вопросы, герцогиня.

Потрясенные, мы молчали.

— Арно родился в этой лачуге и всегда называл ее своим домом. Он был храбрейшим из нас, рыцарем при тулузском дворе. И все же они зарезали его, как свинью. Вырезали чрево у его жены. Искали сокровище. «Украденное у Бога». Он только что вернулся из похода.

— Где он сражался? — спросил Жиль.

Я уже знал. Я видел все эти ужасы. Я знал, но молчал.

— В Святой земле, — бросил мэр.

Я повернулся и пошел прочь от лачуги, пытаясь стереть из памяти жуткую, отвратительную картину. Все это я уже видел. Повешенных, с выпущенными внутренностями мужчин и женщин, разбросанные куски человеческих тел. Как будто убийства уже стали привычным делом.

Киботос. Антиохия. Крестовый поход…

Всадники, появляющиеся в ночи… Воры и убийцы, прячущие свое лицо… Сожженные и разоренные городки и деревни… Кто за этим стоит? Болдуин? Норкросс мертв. Неужели его люди по-прежнему творят что хотят, запугивая и убивая мирных жителей? И какое драгоценное сокровище они ищут?

Подумай, сказал я себе. Сложи все вместе. Что может означать эта загадка? Почему ты не можешь ее разгадать?

Крестовый поход… О нем упоминали везде. Из крестового похода только что вернулся Арно. И Адемар, об ужасной смерти которого я слышал при дворе Болдуина. Их деревни подверглись разграблению и были преданы огню… как и мой постоялый двор.

Холодок страха пополз по спине. Эти безликие всадники, не уступающие в жестокости туркам… Не они ли убили мою жену и сына?

Холодный, липкий пот студил кожу. Все складывалось.

Убийцы не имели никаких отличительных знаков, только черный крест.

Никто не знал, откуда они появляются и что ищут.

И еще кое-что вспомнилось мне. Мэттью сказал, что им был нужен только мой дом, только мой постоялый двор, что они искали только меня.

Зачем я им нужен?

Мы тронулись в обратный путь. Все молчали. Снова и снова пытался я найти ответ на мучительный вопрос: что им от меня нужно? В моем дорожном мешке не было ничего, кроме дешевых побрякушек. Старые ножны с непонятной надписью, которые я нашел в горах? Крест, украденный из церквушки в Антиохии? Нет, нет!

Я посмотрел на Анну, которая ехала впереди. Лицо у нее было напряженное и угрюмое, как у человека, одолеваемого тяжелыми думами или ведущего какую-то внутреннюю борьбу. Что-то было не так.

Зачем мы приезжали сюда? Что ей нужно было увидеть?

И тут я понял. Ее муж, герцог… он вот-вот должен вернуться. Из крестового похода.

Анна знала.

Знала, что происходит.

В груди у меня похолодело. Все это время я был уверен, что за злодеяниями стоит Норкросс, что это он мстил мне за участие в походе. А если я ошибался? Если это не он, а Анна? Возможно ли такое? Возможно ли, что ответ на все мои вопросы кроется не в Трейле, а в Боре?

Я вдруг понял, что не могу больше оставаться здесь. В Боре таилась опасность. Неизвестная опасность.

— Шут, поди сюда, — позвала Анна. — Подними мне настроение. Расскажи пару шуток. Повесели нас.

— Не могу, — ответил я, делая вид, что все еще не оправился от ужаса увиденного.

Впрочем, так оно и было.

— Понимаю, — со вздохом кивнула Анна.

Нет, не понимаешь, подумал я.

Остаток пути мы проделали в полном молчании.

Следующие несколько дней я не спускал глаз с Анны, пытаясь понять, может ли она иметь какое-то отношение к убийствам рыцарей. И к смерти Софи и Филиппа.

Ее супруг должен был вернуться со дня на день, и весь Боре пребывал в состоянии волнения, беспокойства и подготовки к возвращению хозяина. На башнях вывешивали флаги, торговцы раскладывали самые лучшие товары, кастелян выстраивал войско парадным строем.