Старый монах задумчиво надкусил стебель сахарного тростника.

– С каждым днем демон в тебе крепчает. Поскольку ты создательница платьев, тьма поглотит их вместе с тобой. Они – твое спасение и твоя погибель; источник силы в твоем амулете. Если уничтожишь их, то освободишься от Бандура, – он выдержал многозначительную паузу. – А также умрешь.

Я подавила всхлип и не нашлась, что сказать.

– Это не выход, – прохрипел Эдан. Свои следующие слова он произнес быстро, будто хотел поскорее забыть, что сказал Цыжин: – Что, если мы уничтожим Забытые острова?

Мастер покачал головой.

– Даже будь это возможно, она все равно не освободится. Ее клятва закреплена дважды – демоном и богиней.

Я наконец осознала, что подразумевали его слова.

– Я уже уничтожила одно платье, – напряженно произнесла я. – Смех солнца.

Лицо Цыжина помрачнело.

– Сделав это, ты ускорила свой конец. Эти три платья – твое тело, твой разум и твое сердце.

Ко мне пришло озарение, и я вся оцепенела. С тех пор, как я пожертвовала солнечным платьем, мое тело стало нечувствительным ко всему, кроме сильных жара и холода. С тех пор, как я восстановилась после ран в Зимнем дворце, я не ощущала боли.

– Джен говорит правду, – продолжил Цыжин. – Ты уже продержалась дольше, чем большинство. Преданность семье, любовь к Джену и его к тебе – это твоя сила, барьер, который защищает тебя от Бандура. Но ты сама знаешь, что эта стена рушится. Следующими исчезнут твои воспоминания. А без них мы не более чем пустая оболочка. Твое время на исходе.

– Значит, вы считаете, что я должна сдаться и позволить Бандуру победить.

Мои ноздри раздулись, ярость распалилась за считаные секунды.

Цыжин посмотрел в мои пылающие глаза. Что бы он там ни увидел, ему это не понравилось, судя по поджатым губам.

– Можешь переночевать здесь, но завтра отправляйся в Лапзур. Если задержишься, то подвергнешь опасности моих учеников и гармонию в этом храме. Я буду вынужден усмирить тебя.

«С чего ты взял, что сможешь меня одолеть?» – чуть не огрызнулась я, но вовремя прикусила язык. Однако слова рвались наружу; мне хотелось показать Цыжину, что я его не боюсь. Его-то, обыкновенного чародея!

Я крепко сжала руки, а мастер Цыжин встал и покинул обеденный зал, оставляя нас с Эданом наедине.

– Мы только зря потратили время, придя сюда, – сказала я.

Эдан накрыл мою ладонь своей. Последние несколько минут он хранил молчание.

– Ты не говорила мне, что пожертвовала платьем из солнца.

Я сглотнула, и моя злость частично ослабла.

– Осенний дворец атаковали. На кону были сотни жизней.

– Я должен был быть там, с тобой.

Мои плечи поникли, и я убрала свою ладонь из-под ладони Эдана.

– И хорошо, что тебя там не было. Ты бы ничего не смог сделать.

Стоило мне это сказать, как я тут же захотела взять слова обратно. Они задели его. И меня тоже.

– Прости. Я не…

– Мастер Цыжин ошибается насчет тебя, – перебил Эдан. – Он так сильно винит себя в произошедшем с Бандуром, что не видит разницы между вами. Поговори с ним еще раз. – Он встал. – Я буду в библиотеке.

Оставшись одна, я ударила кулаком по столу. Если бы не леди Сарнай, мне бы не пришлось шить эти чертовы платья – корень всех моих злосчастий. А если бы не император Ханюцзинь, шаньсэнь и их глупые войны, я бы выросла вместе с братьями и никогда бы не попала во дворец.

Леди Сарнай, Ханюцзинь, шаньсэнь. Я ненавидела их. Даже ненавидела мастера Цыжина – за то, что он дал Эдану ложную надежду на мое спасение.

Но больше всех я ненавидела Бандура.

Я сделала глубокий вдох.

– Помни, что сказал мастер Цыжин, – попыталась я себя успокоить. – Отмщение – это путь к твоему краху.

«Но тебя в любом случае ждет крах, – подал голос демон внутри меня. – Так почему бы попутно не уничтожить тех, кто причинил тебе боль? »

Моя кровь начала леденеть. Пытаясь вернуть контроль над собой, я сжала края стула и впилась ногтями в жесткое дерево.

– Уходи.

«Каким образом, Сентурна? Я – это ты. Я – ЭТО ТЫ».

Я вскочила на ноги, повалив стул. Мое сердце бешено заколотилось в груди. Когда я выбежала в коридор, меня поприветствовала тишина. Демон за мной не последовал.

Почувствовав облегчение, я прислонилась к стене и стала ждать, когда утихнет звон в ушах.

– Эдан? – позвала я.

В коридоре было пусто. Ни намека на Эдана или мастера Цыжина.

Я пошла в сторону дворика, как вдруг мой взгляд зацепился за отражение в окне. Несмотря на доводы рассудка, я остановилась и посмотрела на него. Мое лицо осунулось, щеки так впали, что стали видны очертания костей.

Но это было еще не все. Мои зрачки горели, как два огонька, а кожа так побледнела, что сквозь нее просматривались голубые вены.

Из меня разом вышел весь воздух. Тело напряглось и покачнулось.

– Это не я, – настойчиво сказала я, стуча костяшками пальцев по оконному стеклу. – Покажи меня настоящую!

Я ждала, но мое отражение не менялось. Это ведь не заколдованное зеркало истины, а обычное стекло.

«Даже будь оно заколдованным зеркалом, ничего бы не изменилось. Теперь это ты».

Я сердито подняла взгляд к потолку, выискивая тень демона, который только что заговорил. Но это был мой демон, и прятался он внутри меня.

И она была права.

На меня нахлынула ярость, мои кулаки задрожали. Я не могла контролировать эту раскаленную, кипящую злость, пузырящуюся в моем горле.

Я ударила кулаком по окну. Оно треснуло, но не разбилось. На меня, моргая, смотрела тысяча моих отражений, и каждое из них – с алыми глазами и впавшими щеками.

Ахнув, я отвернулась от треснутого окна и быстро пошла по коридору. Мои костяшки кровоточили, кожа покраснела от ссадин. Но я не чувствовала боли. Ни капельки.

– Меня зовут Майя, – повторяла я снова и снова. – Меня зовут Майя Тамарин.

Я потянула себя за волосы, пытаясь ухватиться за что-то, что угодно, что поможет мне остаться девушкой, которой я была прежде. Мои пальцы нащупали сливовый бутон, вплетенный Эданом в мои волосы, и я положила его на ладонь.

Мои пальцы начали сжиматься на лепестках, но тут подул ветер и смел цветок. Я кинулась за ним, но было слишком поздно. Он улетел и исчез за краем горы.

Потерянный и без надежды на возвращение.

Призраки Лапзура мучили меня всю ночь. Они сидели на крючковатых деревьях за окном Эдана: их белые волосы, свисавшие редкими прядями с головы, сливались с лунным светом, голоса звучали низко и грубо. Было уже далеко за полночь, весь храм окутывала тьма. Эдан мирно посапывал рядом со мной.