Я расправила плечи. С меня хватило игр в прятки и маскировку во дворце; больше я прятаться не намеревалась.

– Я пришла за вашей помощью, а не порицаниями.

Он хмыкнул, крутя между пальцев кончик своей длинной седой бороды.

– Давно уже ко мне не приходил за советом чародей, нарушивший свой обет. Когда Эдан явился сюда, мне стоило догадаться, что его свобода имеет свою цену. Хотя я не ожидал, что она примет такое обличье.

Его тон рассердил меня.

– Девушки? – вызывающе спросила я. – Или демона?

– Всего разом, – кратко ответил мастер.

Снова хмыкнув, он начал медленно обходить меня, стуча тростью по камням при каждом шаге. Мне было трудно представить, что этот ссохшийся старик однажды был наставником Бандура и великим чародеем.

Эдан терпеливо ждал, а я смущенно ерзала.

– Любопытно, – прохрипел мастер Цыжин, изучив меня со всех сторон. – Джен прав – ты еще не превратилась. Что удивительно, учитывая, как давно Бандур поставил на тебе свою метку.

– У нее есть шанс? – спросил Эдан.

– Этого я пока не могу сказать. – Цыжин откинул бороду за плечо и ткнул меня в ребра своей тростью. – Говорят, у желудка память лучше, чем у сердца, и я не могу с этим не согласиться. Давайте поедим. – Его трость стукнула о землю. – Никто не может снять демонское проклятие на пустой желудок.

…

Я не могла избавиться от ощущения, что ужин – это испытание.

Несмотря на то, что я не ела уже много дней, голода я не испытывала. Монахи подали мне горячую пиалу морковного супа с соевым молоком, тофу и квашеной капустой – в былые времена я бы уплетала его за обе щеки. Но сейчас мне приходилось есть через силу, словно я глотала бумагу. Даже их чай – знаменитый горький сорт под названием «Слезы Наньдуня», который с каждым глотком становился слаще – казался мне безвкусным.

Ни мастер Цыжин, ни Эдан не подавали голоса во время трапезы. Их молчание заставляло меня нервничать, и мое внимание невольно переключилось на соседний столик, за которым на двух длинных скамейках сидели ученики мастера.

Лишь некоторые из них были аландийцами. Они носили выцветшие голубые халаты, и каждый сидел в компании питомца: черепахи, кошки, даже медвежонка. Их взгляды прожигали меня, хоть ученики и быстро отворачивались.

Я знала, что они пялились на мои алые глаза. Они нервировали даже Эдана.

Одна ученица превратила свой морковный суп в черный кунжутный – Финлей обожал этот десерт – и быстро выпила его, пока никто не заметил. Но мастер Цыжин прочистил горло и стукнул кулаком по столу.

– Чары нужно использовать на занятиях, а не за трапезами.

Лицо девушки покраснело от стыда.

– Да, мастер.

Это все, что он сказал за ужином. Все остальное время он сидел в глубокой задумчивости, пожевывая паровую булочку, слегка присыпанную зеленым луком. Свою я оставила нетронутой.

Когда ученики убрали со стола и ушли, мастер Цыжин царапнул ложкой по пустой ореховой пиале.

– Я принял решение насчет твоей спутницы, Джен.

Мои плечи приподнялись от напряжения.

– Для нее нет надежды, – мрачно произнес старый монах. – Немедленно отведи ее к Бандуру, пока она не привела нас всех к гибели.

– Но вы подтвердили, что она еще не превратилась!

– Это не имеет значения, – Цыжин указал сморщенным пальцем на мой амулет. – Ей уже дали имя.

– Имя? – повторила я.

– Сентурна, – низко произнес он.

Услышав его вслух, я почувствовала, как моя кровь застыла в жилах. Это слово преследовало меня неделями. Сентурна.

– «Разрушительница», – медленно перевел Эдан.

– Если точнее, «резчица судьбы».

По моей спине пробежала дрожь.

– Нет. Это не мое имя.

– Скоро им станет. Это имя, которому будут повиноваться призраки. Другого ты знать не будешь. У чародея может быть тысяча имен, но у демона – только одно.

– С ней все будет иначе, – настаивал Эдан, становясь на мою защиту. – Бандур убил своего господина, и за этот гнусный поступок его прокляли и сделали стражем Лапзура. Майя выбрала этот путь… из любви.

Мастер Цыжин призадумался.

– Действительно, такое редко случается, что кто-то становится демоном по своей воле. Возможно, поэтому ее превращение происходит так медленно. Но результат будет одинаковым, независимо от отсрочки.

– Если я вернусь в Лапзур, Бандур освободится, – медленно произнесла я. – Что с ним произойдет?

– Его могущество велико только в Лапзуре, – ответил Цыжин, – но он все равно будет стремиться заключать сделки с недотепами и сеять горе и разруху. Мы с учениками готовы ему воспрепятствовать.

– А что собой подразумевает превращение в демона? – спросила я тоненьким голоском.

– Ты продолжишь меняться. Твои глаза – это только начало. Остальное придет со временем, но мне трудно сказать, какой облик ты примешь.

– Облик? – повторила я, а затем поняла, что он имел в виду. В моем горле появился болезненный комок. Бандур принял облик волка, Гиюрак – тигра. Скоро наступит моя очередь. Кем же я стану?

– Демоны, которые начинали как чародеи, особенно сильны, – продолжил мастер Цыжин, – но ты не давала обет и не обучалась магии.

Он сложил руки на столе. Края его рукавов испачкались в морковном супе.

– Твоя магия дикая. Я чую ее запах. Она как горящий лес – дым настолько густой, что невозможно дышать, – старый монах строго на меня посмотрел. – Демонская магия питается разрушениями. Неукротимая ярость, жажда отмщения – все это признаки трансформации.

Я передернулась, вспомнив, как злилась на солдат шаньсэня, на императора Ханюцзиня, даже на Амми… Как сильно мне хотелось причинить им боль. Как легко было поддаться этому желанию.

Когда я ничего не ответила, мастер Цыжин продолжил:

– Сила демона заключается в его амулете, который может уничтожить только сам демон или источник могущественной магии, как кровь звезд. Будучи стражем Забытых островов, Бандур ревностно его охраняет, поскольку амулет может привести к его кончине.

Сама того не осознавая, я начала крутить свой амулет между пальцев. Его цвет помрачнел, неровные бугорки ореховой скорлупы приобрели угольно-серый оттенок, а стеклянная трещина из прозрачной стала мутной. Увидев эти изменения, я почувствовала, как мое сердце подскочило в груди.

– Что насчет силы детей Аманы?

Мастер Цыжин наблюдал за мной с загадочным выражением лица.

– Любопытный вопрос, который мало кто задаст. Джен говорил мне, что ты смогла сшить платья Аманы.

– Да.