Свои соображения Стриж изложил напарнице. Миа, подумав, кивнула и пустотники, выждав момент, когда охотничья партия войдёт в лес, полетели в том же направлении, планируя с дерева на дерево.

С этим возникли сложности. Взлететь выше днём нельзя — велик риск быть замеченными из города. Но влетая в кроны деревьев они то и дело ломали ветви крыльями, создавая шум. В итоге двигаться приходилось на предельном удалении от охотников, постоянно рискуя потерять группу. Один раз они едва не упустили цель, но после нескольких очень неприятных минут всё же определили нужное направление.

Наконец забравшись поглубже в лес, пустотники взмыли в небо, уже не опасаясь быть обнаруженными из города. Так следить за охотниками было гораздо удобнее, хотя те периодически и исчезали под пологом леса.

Остроухие шли, не останавливаясь, до позднего вечера. Лишь когда солнце стало клониться к закату, командир объявил привал, выбрав местом отдыха небольшую поляну.

Эльфы не разводили огня и вообще старались не выдавать своего присутствия. Те, кому не повезло дежурить первыми, разошлись по постам, а остальные раскатали пледы, перекусили всухомятку и завалились отдыхать, стараясь урвать каждую драгоценную секунду отдыха.

Их командир обошёл часовых, затем вернулся в лагерь и, усевшись на свой плед, подозвал одного из отдыхавших, вероятно, своего заместителя. Вдвоём они уставились в карту, извлечённую из тубуса, принайтованного к вещмешку. Стриж вознамерился при случае прихватить её с собой, чтобы иметь больше представления о географии Диких земель. Клановые карты, увы, никакой полезной информации об этой местности не содержали.

Пустотники отлетели в сторону и быстро обсудили план атаки. Особо не мудрствовали, привычно назначив время захвата перед рассветом, когда сон особенно крепок и даже часовые нет-нет да и клюют носом. Не зря же это время на флоте метко прозвали «собачьей вахтой», намекая на сложность сохранять бдительность. Да и им самим не мешало перехватить несколько часов сна.

Попутно распределили роли. Миа взяла на себя захват объекта, в то время как Стриж — прикрытие и ликвидацию остальных охотников.

Спали по очереди прямо на дереве, в броне. Раскрытые между двумя ветвями крылья создавали надёжную опору, но удовольствие от такой ночёвки было намного ниже среднего. Но пустотники и не на курорт отправлялись.

Едва небо на востоке начало светлеть, они взлетели. Сделав круг над лагерем, убедились, что жертва всё так же спит под большим, похожим на платан, деревом, и по сигналу синхронно спикировали на ничего не подозревающую добычу.

Первым делом Миа, следуя плану, чётким ударом вырубила спящего командира и, не теряя ни секунды, подхватила того на руки вместе с мешком и взмыла вверх, унося добычу прочь с поля боя. Любая случайность, шальная стрела или даже неудачно отлетевший в сторону нож могла лишить пустотников пленника, ради которого всё и затевалось.

Надо отдать эльфам должное — на атаку они отреагировали моментально, словно и не спали вовсе. Едва две крылатые фигуры коршунами упали на лагерь, остроухие схватили оружие и ринулись в бой.

В безнадёжный бой.

Без мага остроухим нечего было противопоставить оружию Древних. Их копья и стрелы бессильно ударяли и броню, в то время как крылья-лезвия собирали обильную кровавую жатву.

О том, чтобы ни один свидетель не вернулся в Поднебесный и не поднял тревогу, должен был позаботиться Стриж.

И он позаботился. С готовностью, граничащей с радостью.

То, что раньше было грязной неприятной работой, неожиданно дарило радость. Опьянённый кровью и боем, Лёха кружился, словно в жутком танце, отрубая руки и головы, рассекая тела и сея смерть. И демон внутри ликовал вместе с ним.

Не имело значения кто перед ними: мужчина или женщина, стар иль млад. Они должны были умереть ради блага других.

Ради его людей. Ради их безопасности. Ради силы, к которой они завладеют, получив столь нужные знания. Ради силы, которая позволит им выжить. Ради большего блага.

Ради его блага.

Сквозь кровавую пелену он с трудом услышал встревоженный голос Мии.

— Алекс? Алекс, это ты?

Замерев он моргнул, тряхнул головой и огляделся.

По всей поляне валялись куски тел, трава почернела от пролитой крови, а воздухе висел густой, тошнотворный запах содержимого выпотрошенных кишечников.

— Я, — встряхнувшись, сказал Стриж, не до конца уверенный в правдивости этих слов. — Я…

Открыв забрало, он сплюнул, ощущая на языке характерный медный привкус. За спиной тихо прошелестели складывающиеся крылья. С некоторым напряжением провёл по зубам языком и с облегчением обнаружил, что они привычной формы. Ничего похожего на клыки монстра.

Может это потому, что демон осознал, что в его распоряжении оружие эффективней острых зубов?..

Но сейчас не время и не место задаваться такими вопросами.

— Что там наш «язык», — спросил Стриж, оборачиваясь.

Миа, увидев его лицо, украдкой выдохнула и взлетела, сняв с ближайшей крупной ветви подвешенного там пленника, всё ещё пребывающего без сознания.

Когда тиаматка опустила тело на траву, весело звякнули цепи кандалов из хладного железа. Их браслеты заранее были заботливо перетянуты тканью, но не столько из милосердия, сколько ради удобства самих пустотников, не желавших обжигать себе пальцы.

— Живее всех живых, — несмотря на бодрый тон, во взгляде Мии всё ещё читалась тревога.

— Уносим в лагерь? — деловито спросила она, стараясь не смотреть на изувеченные трупы.

— Погоди, — поднял руку Лёха. — Сначала узнаем, стоит ли волочь его с собой.

Оглядевшись, он нашёл флягу из тыквы и невольно ухмыльнулся от воспоминания. В Африке такие сосуды называли «калебасами». Расписанные местным орнаментом, они пользовались большой популярностью у туристов. В свою первую командировку Стриж и сам купил таких пять или шесть штук в качестве сувениров друзьям и родственникам. Один из них сестрёнка приспособила под цветочную вазу и поставила у себя в комнате.

Отогнав непрошенные воспоминания, Лёха зубами выдрал пробку и, убедившись, что внутри вода, щедро плеснул на лицо пленнику.

Эльф застонал и открыл глаза.

— Ты меня понимаешь? — спросил Стриж, не дожидаясь, пока тот оценит своё положение.

Услышав человеческую речь, остроухий свирепо оскалился и попытался вскочить, но пинок Мии отправил его обратно за землю. С ненавистью взглянув на своих пленителей, эльф отвернулся, ясно дав понять, что не станет отвечать на вопросы.

— Ты понимаешь меня? — вновь повторил Лёха.

Эльф молча плюнул ему под ноги и вновь отвернулся.

— Может, отрезать ему палец для сговорчивости? — внимательно следя за реакцией пленника, спросил у напарницы Стриж.

Если эльф и понял, о чём говорят пустотники, то ничем это не выказал, продолжая всё так же молча таращиться в лес.