трясине, в сигаретном дыму.

Я плетусь восвояси, ног продрогших не чуя,

Я в потемках исчезну, снег следы заметет.

Эх, умчался трамвай наш. «Где ты, Ирка, — шепчу я, —

Та, которую ждал я у Покровских ворот…»

1999

«Мы в гостях. Мы пьем до дна…»

Мы в гостях. Мы пьем до дна.

В черном вся, как сатана,

Катька, Славкина жена,

Нам дает добавку.

Тесть, полковник, тоже пьет —

За державу, за народ.

Далеко у них пойдет

Наш товарищ Славка.

Трень да брень, припев-куплет.

Помнишь Таньку? Нет так нет!

Был тебе зеленый свет,

А потом — отставка!

Как же он шумел-гулял,

Он в ансамбле правил бал!

Танька пела, он играл —

Наш товарищ Славка.

На балкон идем курить.

Быть ему начальством, быть,

В гору топать во всю прыть.

Эй, товарищ, глянь-ка!

Эй, прищурь получше глаз!

Вон, в полночный этот час,

На трамвае, мимо нас

Едет наша Танька.

Елка, свечи. Сказка, сон. Звон бокалов — чудный звон!

Глянец, блеск со всех сторон,

Вензеля на вазах.

«Это я горю в огне, —

Славка шутит в стороне, —

Это колокол по мне

Зазвонил, зараза!»

Он цепляет вилкой шпрот,

Он с гостями водку пьет.

Шею режет, горло рвет

Галстук, как удавка.

Кулебяки, пироги

Тяжелы, как утюги.

«Боже правый, помоги», —

Тихо шепчет Славка.

По развалам хрусталя

Серпантинная петля

Вьется, взоры веселя,

Ни конца, ни края.

Тесть кемарит, сыт и пьян.

И плывет в ночной туман,

Как в бескрайний океан,

Танька на трамвае…

2003

«Мы за школой, на пустыре мяч гоняли — лупили с лету…»

Мы за школой, на пустыре мяч гоняли — лупили с лету.

Все мы форварды, все герои, и соперник наш обречен.

Мелюзгу из второго «А» — Светку ставили на ворота,

И, бесстрашная, как пантера, Светка прыгала за мячом.

Нас зовут играть двор на двор. Будет бой. Светка вслед нам машет.

Слишком мы сильны и могучи, чтоб девчонок с собою брать.

Светка шепчет: «Ладно, пока! Я вот здесь с букетом ромашек

Хоть до вечера, хоть до ночи у качелей вас буду ждать!»

Восемь — ноль. Девять — ноль. Десять — ноль. Мы свое сполна получили.

Ветер воет зло и угрюмо. Мы плетемся домой без сил.

Светка ждет, одна. Мы в ответ всех собак на нее спустили:

«Отойди. Отстань! Все нечестно! Нас судья, подлец, засудил!»

Дядя Саша, бывший штангист, алкоголик в старых кроссовках —

Нам сказал: «Берегите Светку, без нее игра — не игра».

Светка выросла, в цирк пошла, и под куполом на веревках

Крутит сальто. Ей розы дарят за смертельные номера.

Годы мчатся, черт бы их взял. Наша песня почти допета.

Ну и кто нас когда услышал? Вот беснуются холода.

Вот посланец из теплых стран в «Мерседесе» черного цвета

К нам во двор прикатил за Светкой и увез ее навсегда.

Мы, понурые, пиво пьем, мы по горло вязнем в печали,

Одурев от летящих листьев и от крика гусиных стай.

Если б был у нас «Мерседес», мы бы тоже ее катали,

Только нет у нас «Мерседеса». Вот и все. Санек, наливай…

2001

«Мы по-тихому, хитро и ловко…»

В. Кузину

Мы по-тихому, хитро и ловко,

Перепрыгнули школьный забор —

Здесь тоска, как на горле веревка —

Душит, дергает, жмет. Мы с товарищем Вовкой

Закатились в Серебряный Бор.

Завуч зол, и вконец озверела

Историчка, как Баба-яга.

Нам смотреть на нее надоело.

Прогулять шесть уроков — хорошее дело,

Мы ударились с Вовкой в бега!

Мы корабли из сосновой коры

Вырезали,

В дюнах песчаных на гребень горы

Вылезали,

В роще березовой возле реки

У причала

Белок печеньем кормили с руки

До отвала.

Мы на хлипкой тарзанке катались,

Мы с косого обрыва в песок,

Хохоча и свистя, кувыркались,

Мы сосновыми шишками в небо бросались,

Дождь в отместку хлестал нас и сек.

Мы с Володькой счастливыми были,

Мы в пельменной бездомному псу

По дешевке костей накупили

И по чистой траве, где ни грязи, ни пыли,

С ним вприпрыжку носились в лесу!

В небе высоком безудержный гам

Подняли птицы.

Вот и стемнело. Пора по домам

Расходиться.

И по привычке потом, не со зла,

Так уж было,

Светка-отличница нас предала —

Доложила.

В порошок нас, в опилки стирая,

Педсовет был азартен и лют —

Хор солистов, матерая стая.

Лишь физрук проворчал: «Что за школа такая,

Если ноги туда не идут?»

Как на полном ходу электричка,

Сам директор наехал на нас,

И не то чтоб совсем истеричка,

Но в конвульсиях билась, тряслась историчка,

И у физика дергался глаз.

Вот и давай нам с души соскребать,

Словно копоть,

Дурь день за днем, чтоб нам ровно шагать,

В ногу топать.

Все, кто любил нас, пылая, горя,

Были — сплыли.

Нет физрука — на покой втихаря

Проводили…

Мы опять на уроке скучаем,

Нас почти что прошибла слеза:

Ох, велик же он был, нескончаем