«Тогда Лиза увидит, что я нравлюсь ее крыске, – думал мальчик, – и... и... А что с того? Нравиться крысе, вот уж заслуга. Глупо-глупо...»

Матильда взобралась на скрученный матрас в углу, а с него прыгнула на занавеску и поползла по ней.

– Господи, Матильда! – вскричала Лиза, видя, как та спрыгнула с занавески на соседнюю полку. – Есть у тебя вообще женское достоинство?

Максим погладил крысу, и Матильда от удовольствия прикрыла глазки. Женское достоинство, похоже, было ей неведомо. Впрочем, как и ее хозяйке, которая могла на ночь глядя явиться к взрослому парню в шалаш и соблазнить на поцелуй. Мальчик горестно усмехнулся.

«Это у нее семейное», – подумал Максим.

Лиза гневно уставилась на него, и он сообразил, что высказал свою мысль вслух.

– Прости.

– Ничего, – фыркнула девочка. – Что мне до мнения пустого места!

– Конечно, тебе же нравится, когда все вокруг лгут ради твоего одобрения, – обиженно вздохнул Максим.

– Именно! – тряхнула головой Лиза.

Через дыры на занавеске в купе просачивалось заходящее солнце. Его лучи были как длинные линии, и в них, словно в прозрачных трубках, танцевали пылинки. Затекла рука, но Максим не шевелился, боясь побеспокоить уснувшую рядом Матильду. Крыса дергала во сне усами и поджимала толстенькие задние лапы.

Вскоре Лизе надоел айфон, и она придирчиво осмотрела помещение в поисках новой забавы. Не нашла. И рассердилась. Глаза сделались темнее, губы сжались, а между бровями образовалась морщинка. Когда она принимала такой вид, мозг мальчика сам собой начинал лихорадочно выискивать объект или тему для ее развлечения.

На сей раз Лиза опередила его:

– Максимка, расскажи анекдот!

Ласково-насмешливое прозвище, которое приклеилось к нему с самого первого дня, мальчик ненавидел как постоянное напоминание о том, что он не ровня ей, а маменькин сынок, как его все дразнили.

– Я не знаю анекдотов, – сознался он.

Лиза звонко рассмеялась.

– Забавно. Вот это и есть твой анекдот.

Максим не понял, что она имела в виду, но по ее довольному выражению лица догадывался – это очередная издевка. Ей нравилось причинять людям боль. Она наслаждалась, когда остро заточенные фразы попадали в самое слабое место жертвы. Находиться с ней рядом было так же, как вертеть в пальцах осколок стекла в ожидании раны.

Заглянула Зинаида Григорьевна и передала сухие пайки: кефир в пакетиках, круассаны с джемом и четыре упаковки сушеных бананов.

– Негусто, – прокомментировала Лиза.

Пока девочка уныло жевала круассан, Максим наблюдал. Она красиво ела. Прежде ему не доводилось встречать людей, которые умели бы выглядеть одинаково прекрасными, чем бы ни занимались. Лиза очаровывала так же легко и естественно, как моргала. Но жило в ней некое противоречие. Одной рукой она притягивала, а другой отталкивала, да так сильно, чтобы человек непременно упал, выглядел нелепо и униженно. Девочка хотела любви, признания, но в то же время не желала любить в ответ и не признавала никого, кроме себя.

Рубиновое солнце утонуло за кронами деревьев, женщины с нижних полок мирно захрапели, и Лиза расстелила постель.

Когда девочка выключила свет, Максим тихо сказал:

– Наша последняя ночь.

И тут же пожалел о своих словах, представил, как она сейчас рассмеется над самым ему дорогим, отпустит ехидную шуточку. Но Лиза лишь обронила: «Последняя...»

Максим никак не мог уснуть и тихо лежал, всматриваясь в мелькающие за окном темные пейзажи: станции, огоньки населенных пунктов, силуэты людей. Не верилось, что уже через каких-то несколько часов он сойдет с поезда и знакомство, кувырком перевернувшее его сердце, навсегда оборвется. Эта красивая девочка с ужасным характером, точно яркая розовая нить, случайно вплелась в сотканное белыми нитями полотно – его простой, безмятежной жизни. Еще месяц назад ему думалось, на свете существуют чудесные, хорошие и не очень хорошие девчонки. В одну из чудесных он собирался влюбиться. Когда-нибудь – после того, как закончит школу, отучится в институте, найдет престижную работу. Когда-нибудь потом – не скоро. А все оказалось не так. Его чудесная мечта намного раньше срока предстала перед ним в виде ослепительной блондинки с безобразной крысой на поводке. «Прекрасное и ужасное», – так он подумал в их первую встречу. Но Судьба лишь пошутила, соединив красавицу и чудовище.

Максим погладил сонную Матильду по гладкой шерсти и понял, что по ней тоже будет скучать. Раньше ему бы и в голову не пришло полюбить крысу, особенно такую большую и зубастую. Знакомство с удивительной парочкой заставило его посмотреть на многие вещи иначе. Красота не всегда добра и благородна, а уродство не столь страшно, если под отталкивающей внешностью скрывается нежность, преданность и любовь.

Все-таки он заснул, и снилась ему пустынная платформа, залитая солнцем, – ни людей, ни поездов, только мертвый голубь с раскинутыми на блестящих рельсах крыльями. И жемчужно-белые перья, гонимые ветром по серому асфальту.

В действительности вышло по-другому. В Петербурге моросил мелкий дождь, а платформа была полна людей. Максим старался не упустить из виду розовое платье, боялся, что Лиза уйдет, не попрощавшись. Она бы, наверное, так и сделала, если бы пакет с ее малочисленными вещами не хранился у него.

Ребята остановились возле мокрой чугунной решетки. Лиза ежилась от холода в своем воздушном тоненьком платье и смотрела по сторонам в поисках родителей. Матильда на ее плече умывалась под дождем.

Максим протянул пакет с вещами и, не зная, как начать разговор, спросил:

– А зачем тебе нужен песок из пещеры?

Девочка задорно улыбнулась.

– Положу его в красивые пакетики и подарю подружкам как священную землю желаний!

– Очередная ложь...

Лиза передернула плечами.

– Подумаешь! Людям нужно дать то, чего они хотят. Во всем должен быть смысл, и если смысла нет, его стоит придумать!

Максим помешкал и вытащил из кармана нечто овальное, темно-зеленого цвета.

– Что это? – заинтересовалась Лиза.

Мальчик положил ей на ладонь странный гладкий предмет.

– Я нашел этот камень в пещере. Смотри, какая идеальная форма. Я хотел привезти его ма... – Максим осекся. – В общем, он твой. На память.

Лиза с любопытством рассмотрела подарок, а потом спросила:

– Думаешь, камень чего-нибудь стоит?

К глазам подступили слезы, он насилу улыбнулся:

– Нет, не думаю.

– Ну ладно, – явно разочарованно протянула девочка и кинула камень в сумочку для айфона.

Максим не ждал ни благодарности, ни восторга, но безразличие и вопрос о цене больно задели. Он не знал, на кого обижаться: на нее ли, такую равнодушную, на себя, глупого, или на незнакомого мальчика, ожесточенного на весь мир. Того, кто безжалостно заключил в невинное сердце всю свою ненависть – словно в ларец запер, утопив ключ в реке. Обрек на страдания каждого, кто однажды посмеет влюбиться в дьявольски обольстительную улыбку, за которой нет ни чувств, ни эмоций – только ледяной расчет. Такого ли счастья хотел брат для любимой сестры? И не слишком ли высокую цену заплатил за него, принеся в жертву ее детство? Понимала ли хоть в глубине души избалованная красавица, что это не Стася – тень собственного брата? А она сама, Лиза, тень, и даже не тень – мертвые братья не отбрасывают теней, – а отражение мечты о другой жизни обезумевшего от ненависти человека? Который, сбегая из жестокого мира и оставляя в нем свою главную драгоценность, словно стеклянную игрушку, разбил ее на множество осколков – чтобы никому не досталась...