Под ворчанье и громкие крики суданцев тюки с провизией и оборудованием, которое понадобится в экспедиции, в конце концов погрузили на лошадей и мулов, и Харриет с замиранием сердца слушала Рауля, по списку проверявшего, не забыто ли что-либо.

— Ружья, револьверы, карабины, «кольты», боеприпасы на два года, мечи, хронометры…

Боеприпасы на два года! Харриет почувствовала головокружение и слабость. Неужели их экспедиция продлится так долго? Неужели им придется так долго жить в обществе друг друга, когда между ними постоянно будет Наринда?

— Призматические компасы, термометры, солнечные часы, секстанты…

Хашим возвращался в Хартум на одной из барок, и Харриет, если бы захотела, могла вернуться вместе с ним.

— Подзорные трубы, ящики с инструментами, палатки, походные кровати, москитные сетки… — продолжал перечислять Рауль, а Себастьян мелом ставил кресты на соответствующих ящиках.

— Кухонная утварь, походные стулья, одеяла, рыболовные снасти, фонари…

Судьба Харриет была в ее собственных руках. Она могла продолжать путь в неизвестные края или остаться на борту барки.

— Медицинские принадлежности, бренди, чай, мыло… Мечта ее отца могла осуществиться. Аесли она вернется, его смерть окажется напрасной.

— Специи, растительное масло, сахар…

Наконец длиннющий список подошел к концу. Раньше Харриет сказала, что хочет продолжать путешествие, и не намерена была отступать от своего решения. Хашим, улыбаясь до ушей, попрощался с ними, носильщики, подняв свою поклажу на головы, двинулись в путь, Наринда села на мула, а Себастьян повел Харриет к ее лошади.

— Ваше решение окончательное, Харриет? Мы можем вернуться в Хартум. Свадьбу…

Рауль развернул свою лошадь и завел оживленный разговор с Нариндой, а когда они чуть отодвинулись друг от друга, Харриет увидела, что его сильная рука сомкнута вокруг другой изящной руки.

— Мое решение окончательное, Себастьян.

Поборов подступившие слезы, твердо ответила Харриет и, надев на голову шляпу с опущенной вуалью, поскакала вслед за Уилфредом и Марком Лейном.

Впереди ехал Рауль, Наринда рядом с ним, Себастьян был замыкающим, а носильщики шли позади него. Когда все двинулись в те края, откуда ни один белый человек еще не возвращался, носильщики начали монотонно ритмично напевать — у Харриет этот звук до конца ее жизни будет ассоциироваться с Африкой.

Несколько раз Рауль, поворачиваясь в седле, искал взглядом взгляд Харриет, но она всегда отворачивалась и пристально смотрела куда угодно, только не в его сторону.

Через несколько дней местность стала совсем недоброжелательной. Для мулов почва была слишком каменистой, чтобы они могли двигаться с тяжелой поклажей, и время от времени приходилось разгружать их и вести под уздцы, силой заставляя спускаться по крутым склонам каньонов, а потом снова идти вверх.

На вершине каждого холма Харриет с надеждой искала плоский кусочек земли и не находила ни одного. Изрытая каньонами местность была покрыта только колючими деревьями и кустами с острыми шипами.

Первым увидел деревню Себастьян, когда уже начало темнеть и солнце потеряло свой жар.

— Смотрите! — возбужденно крикнул он и проскакал мимо Харриет к Раулю. — Деревня! Видите?

Рауль остановил лошадь и внимательно всмотрелся.

— Если нам хоть немного повезет, местные жители смогут больше рассказать нам о Великих Ньянза! — воскликнул Себастьян, мгновенно позабыв об усталости.

— А если не повезет, они могут оказаться ням-нямами, — холодно откликнулся Рауль.

— Кто такие ням-нямы? — услышала Харриет тревожный вопрос Уилфреда Фроума.

— Каннибалы.

Рауль улыбнулся одной из своих скупых улыбок и снова направил лошадь вперед.

Деревня оказалась небольшой группой сплетенных из тростника хижин конической формы, и, подъехав ближе к ней, Рауль снова остановился.

— Думаю, пока мы не убедимся, что нас встретят гостеприимно, будет лучше всего, если туда отправятся только двое из нас.

— Я поддерживаю такое решение, — поспешил согласиться Уилфред Фроум, и Рауль бросил на него быстрый, полный презрения взгляд.

— И я тоже, — сказал Марк Лейн, подъехав к Раулю. — Носильщики очень встревожены. Думаю, было бы ошибкой идти туда с ними. Если они дезертируют, нашей экспедиции конец.

— И завтра будет не поздно для радушного приема. — Рауль спустился с лошади. — Я должен быть начеку, когда пойду туда.

— Кто будет вас сопровождать? — спросил Марк Лейн, вытирая ручеек пота со своего церковного воротничка.

— Фроум, — усмехнулся Рауль. — Он официальный представитель Королевского географического общества. Подробное описание каннибальского племени — это именно то, чего им не хватает.

Уилфред Фроум, побледнев, что-то пробормотал, но Рауль не стал обращать на него внимания.

— Пока еще хоть что-то видно, давайте поскорее разобьем лагерь, — распорядился он. — Нам не нужны среди ночи неожиданные посетители.

Харриет спешилась и, устало прислонившись к лошади, закрыла глаза. Жара и мухи были просто невыносимы, а твердая почва представляла потенциальную опасность.

— Хорошо ли вы себя чувствуете?

Она моментально открыла глаза. Рауль не приближался к ней с того момента, как в Гондокоро она решительно повернулась к нему спиной.

— Великолепно, — бросила Харриет и, собрав последние силы, отошла от него, зашелестев юбками.

Рауль, скривившись, сжал зубы, а потом выругался и, подойдя к носильщикам, принялся коротко отдавать распоряжения.

С первыми лучами солнца Рауль и не слишком довольный Уилфред Фроум отправились верхом в деревню, а Себастьян нервно расхаживал по лагерю.

— Каков бы ни был этот человек, но он, безусловно, не трусливый, — произнес Марк Лейн.

— Но и не добрый. — Харриет старалась подавить собственное беспокойство, ее нежное личико было бледным и осунувшимся. — Он понимает, что у Уилфреда нет желания сопровождать его.

— Нам всем нужно быть готовыми к опасности, — спокойно сказал МаркЛейн.

Харриет крепко прижала руки к бокам, впившись ногтями в ладони: Рауль рисковал ни больше ни меньше чем собственной жизнью. Она обуздала отчаянное желание оседлать лошадь и поскакать за ним и стояла, напряженно провожая взглядом две фигуры на лошадях, скрывавшиеся вдали.

Марк Лейн, тревожно нахмурившись, наблюдал за Харриет и внезапно нашел ответ на вопрос, мучивший его так долго, и улыбнулся сам себе. То чувство, которое Харриет Латимер питала к Раулю Бове, было не ненавистью — это была любовь. Он видел выражение глаз Рауля, когда тот, думая, что его никто не видит, останавливал свой взгляд на Харриет. Страдание в темных глубинах было страданием мужчины, тоскующего по тому, чего он не мог получить. Марк Лейн решил, что поговорит с Раулем, когда тот вернется из своей вылазки. Какой бы барьер ни разделял Рауля и Харриет, он не был непреодолимым — тем более когда оба с такой страстью любили друг друга.