Меркулов, весь цветущий с морозца, появился, когда народ в застолье уже успел и принять и закусить. Денис — на правах младшего — отправился встречать в прихожую и оттуда поманил Гордеева.

Костя кивнул приветливо и, раздеваясь с помощью Дениса, сообщил самое главное, как он заметил, чтобы потом уже не возвращаться к вопросу.

— Нехорошо, конечно, что человек лишние два-три дня проведет в неволе, но ты можешь завтра съездить к своему клиенту, отвезти передачку и сказать, что дело практически в шляпе.

Гордеев просиял: вот что бывает, когда у тебя столь высокие покровители! Да и вообще, если тебя окружают хорошие люди…

— Если твой Минаев не станет настаивать на сатисфакции, а я полагаю, она ему совершенно ни к чему в данный момент, дело будет прекращено без всяческих последствий. А если его все же обуревает жажда немедленного мщения, что ж…

— Думаю, совсем не обуревает, — отрицательно затряс головой Юрий Петрович. — Я ведь уже беседовал с ним. У него совсем о другом мысли.

— Ну и хорошо. Тогда ты в понедельник со всеми своими выкладками — то, что у понятых добыл, актами экспертиз и прочим — изволь прямо с утра прибыть в Московскую горпрокуратуру, к Прохорову. Он тебя примет, посмотрит — я попросил, и даст согласие следователю прекратить уголовное дело в отношении Минаева за отсутствием события преступления. Ну а остальные проблемы пусть уж решаются в ведомственном порядке. Устраивает вас такой вариант?

— Константин Дмитриевич! — Гордеев прижал обе ладони к груди. — Просто не знаю, как и благодарить!

— А вот это — пустое. Саня уже успел сообщить тебе свое мнение?

— Конечно, первым делом.

— Вот и делай выводы, Юрочка… Да, пожалуй, и клиента своего предупреди, что пока нам удалось отбить разве что предварительный удар. Ну, пойдем. Что-то к ночи аппетит разыгрался, не знаю, к добру ли?…

Костю встретили с восторгом. Раздвинулись и освободили самое почетное место — возле Галочки, это чтобы она ухаживала за Меркуловым. А с другой стороны Гордеева, на правах хозяина дома, бесцеремонно оттеснил от гостьи Грязнов-старший, с вызовом при этом поглядывая на Юрия Петровича. В шутку, конечно. А Галочка, видно было, уже давно почувствовала себя как рыбка в воде. Все ей нравилось, от всего она была в восторге, все за ней почтительно ухаживали, причем наперегонки и без передышки.

— Ну чего? — наклонился к нему Турецкий.

Гордеев показал большой палец. Галя, похоже, поняла, о чем речь, и просияла. А Юрий Петрович лишь одобрительно кивнул ей.

— Так, ребятки, дорогие мои, — поднял рюмку с коньяком Меркулов и жестом требуя тишины, — за что пьем сегодня?

Вопрос был кстати, потому что Гордеев и сам давно уже хотел спросить, но как-то забыл.

— Ну, нехристи! — прямо-таки в отчаянии откинулся на спинку стула Вячеслав. — Да вы что, и впрямь некрещеные, что ли? Завтра же Благовещение!

— Вячеслав! — чуть не поперхнулся Меркулов. — Ты в себе? У тебя как с этим делом? — Костя покрутил пальцем у виска. — Благовещение — всегда в апреле!

— Ну оговорился! — вовсе не смутился Грязнов под общий хохот. — Я хотел сказать: Богоявление.

— А ты-то к нему какое отношение имеешь? — настаивал Костя.

— То есть как? — опешил Вячеслав. — Так ведь же праздник! Крещение Господне! А на Крещение я всегда! Вот и морозы опять же!..

Словом, объяснил. И все поняли, что событие, собравшее друзей в застолье, действительно важное и в дальнейшем публичном обсуждении вовсе не нуждается…

Все покатилось по привычным рельсам, причем разговоры шли в основном деловые, хотя всякий раз кто-нибудь напоминал, что здесь не служебный кабинет, а вовсе наоборот, но просто иных тем не было. Когда люди всерьез заняты своим делом, на посторонние пустяки, в общем-то, и времени не остается.

Несколько раз затрагивали и гордеевское дело, но в оптимистичных тонах. Грязнов дал краткую, однако достаточно емкую характеристику Ивану Толубееву, упорно называя его Ванькой, будто он большего был недостоин. И время незаметно закатилось глубоко за полночь.

Первым это заметил Меркулов и пожелал проститься. Денис, как бывало обычно в подобных случаях, взялся лично довезти дядю Костю до его семьи.

Что касается прелестной гостьи, то Грязнов вдруг зациклился на мысли о том, что Юра с Галочкой должны остаться ночевать у него, благо квартира трехкомнатная и мест хватит на всех. Даже Турецкому, если пожелает тоже не рисковать по ночной Москве, да еще в подпитии. Гордеев наблюдал за купающейся в нежных взглядах, порозовевшей Галочкой, и ревность все больше и больше томила его. Он, хоть и выпил достаточно, полагал, что надо ехать домой. Тем более что перед мощными аргументами Вячеслава Ивановича редко кто вообще смог бы устоять. И Галя, судя по ее настроению, кажется, готова была согласиться и даже уговорить его самого.

Но тут Гордеев решительно уперся, даже потребовал от Грязнова таблеток «антиполицая», но это — на всякий случай, потому что за рулем он себя чувствовал всегда прекрасно. Да, впрочем, если по правде, то не так уж и много выпил, помнил же, что ночевать хотел дома. Короче, провожая гостей — Турецкий решил-таки остаться, — Вячеслав с игривой насмешливостью не преминул шепнуть Гордееву на ухо:

— Твое счастье, что дамочка не согласилась, а то видал бы ты ее, как собственные уши! — и захохотал, чем вмиг снял едва не возникшее напряжение.

Нет, по-трезвому никаких таких мыслей даже и не возникло бы, другое дело, когда ты под банкой и каждый намек кажется очень подозрительным. Эта мысль и успокоила Гордеева.

— Какие замечательные мужики! — Эта фраза была первой и, пожалуй, последней, которую в ту ночь успела еще произнести прекрасная Галочка. Потому что все остальные звуки обернулись исключительно воплями восторга, перемежающимися счастливо и мучительно обрывающимися стонами…

— На каком основании его выпустили?! — орал в телефонную трубку свирепым генеральским басом Андрей Ильич Гусаковский. — У вас там что, народ — полностью охренел?!

— Не шуми и не колготись без пользы, Андрюша, — обиженно возражал ему Иван Толубеев. — И, между прочим, ты первым свой шаг выполнил! Так какие претензии, если к твоему высокому мнению охотно прислушались? Как аукнется, дорогой мой губернатор, так и откликнется. Ты бы вот лучше побыстрее правильные выводы сделал, а не горлопанил! Не на плацу, Андрюша!

— Писал я или не писал, какая разница? Вы-то где были? Куда наш куратор глядел?

— Ишь ты! Сразу виноватых горазд искать! А с самого, значит, и взятки гладки? Нет, брат, шалишь, так дело не пойдет. А что касаемо основания, так я тебе напомню, ты же, поди, в УПК и не заглядываешь? Так вот, на основании статьи пятой Уголовно-процессуального кодекса нашей с тобой Федерации, пункт первый. Там говорится об обстоятельствах, исключающих производство по уголовному делу. За отсутствием события преступления, Андрюша. К сожалению, наши лопухи в торопливости жизни — иначе и объяснить их дурость нечем — совершили ряд промахов. И когда все сложилось в единую картину, вылезли уши. Туфтель наша, блин, непрофессиональная! Хорошо еще, я слышал, что твой этот вроде не собирается встречный иск вчинять! Вот тут бы наши мудаки побегали!.. Но от кое-кого все равно придется тихо избавляться. Я подобных проколов по службе не прощаю, ты меня достаточно знаешь.